в чем мне сейчас идти? У меня остальное все грязное! – ору я.
– Пошли.
Иду за Олегом, который на ходу заправляет рубашку в светлые брюки, идеально прилегающие к его заднице, и поправляет запонки. Он носит запонки! Я считала это пережитком эпохи сериалов про богатых и знаменитых. Вживую выглядит сексуально.
Заходим в комнату Романовых, где он открывает дверцу шкафа.
– Тина оставляет здесь кое-какие шмотки. По-моему, у вас один размер, во всяком случае, не сильно отличается. Так что надень пока что-нибудь из ее вещей. У тебя десять минут, – он бьет пальцем по циферблату наручных часов, подгоняя меня. – Мы ждем тебя у выхода.
– Ты считаешь нормальным то, что она сделала?
Я не могу так легко отнестись к произошедшему, как Олег. И меня бесит тот факт, что он ведет себя так, словно ничего не произошло. Ничего не произошло вчера вечером, ничего не произошло утром. Вообще. Ничего. Не произошло.
Все хорошо. Просто Соню оставили без одежды…а в остальном – все прекрасно!
– Я поговорю с ней, больше она не доставит неприятностей. Просто у малышки сейчас тяжелый период.
– Она живет в трехэтажной квартире! – бешусь я. – Какие у нее могут быть неприятности?
– Она набрала вес, и в балетной школе ей назначили диету. Мы даем ей не больше двух вкусняшек в день, и Джес страдает, – смеется Самойлов.
Ах, ну если так, то конечно – можно срываться на людях.
Полагаю, мне стоит начать спать в чепчике. Вдруг маленькая леди недоест пару конфет и решит отрезать мне волосы? Исходя из такой логики, спать я должна вообще в спальном мешке.
А можно и мне так? Не дали шоколадку – подпалила чью-нибудь кровать. Не получила бургер – отпинала прохожего. Ну, а уж если меня лишат мороженого, можно и ногу кому-нибудь отрезать.
Отвратительный ребенок!
***
– Олег Дмитриевич, Юрий Ильич передал меня в ваше распоряжение на время своего отпуска, и я хотела бы сразу прояснить ситуацию! Давайте попробуем обойтись без ваших подкатов! Я не собираюсь…
Не понял! В моем кабинете появляется возмущенная помощница Романова, нагло опирается ладонями о мой стол, и голос ее звучит слишком громко для секретарши. Сто процентов – при Юране она себе такого не позволяет. Надо бы осечь ее, четко и резко, чтобы рот широко не раскрывала. А то все тут в компании считают меня солнечным мальчиком по сравнению с грозным боссом Ильичем.
– А ты не слишком много себе позволяешь? – прерываю ее феминистический монолог, потому что не собираюсь слушать эту бредятину. Откидываюсь в кресле, вальяжно опираясь на мягкую спинку своего супер кресла, вытягивая ноги, чтобы выглядеть так, словно вовсе не охренел с утра от количества бумаг на рабочем столе. – С каких это пор приглашение на обед стало вдруг подкатом?
Наслаждаюсь тем, как тупится взгляд Лизаветы, а ее тонкие короткие пальчики с бесцветным лаком на ногтях постукивают по столешнице, словно ища выход из неловкой
