лишних слов он щедро отвесил мне оплеуху, от которой я покатился по полу. Щека и ухо вспыхнули огнем. Похоже, время мое вышло – а ведь свобода была так близка!
– А ну пшли! – прошипел упырь, хватая меня за шиворот. Ноздри его впалого гоблинского носа так и раздувались от ярости. Он даже наручники на меня надевать не стал, так за шкирку и приволок в кабинет коменданта, как нашкодившего котенка.
Хозяин кабинета расхаживал по нему туда-сюда, не пытаясь скрывать раздражение. Когда он глянул мне в глаза, я явственно ощутил, что этот вампир находится на грани самого натурального нервного срыва. Мне даже стало его немного жаль – видать, крепко бедолагу прижали хозяева из клана Дэйра. Вся моя жалость, впрочем, мигом испарилась, когда он вдруг оказался передо мной и впился когтями мне в горло, глядя прямо в глаза.
– Какую игру вы ведете? – прошипел он, брызжа слюной.
Жуткие белки его глаз покрылись сплошной сеткой раздувшихся капилляров – ужасное зрелище.
– Мы обшарили Бломмель от самых подвалов до верхушек полуразрушенных башен, – продолжил вампир, все сильнее сжимая хватку на моем горле. Я почувствовал, что отрываюсь от земли. Воздуха не хватало, грудь горела огнем. – Там ничего нет.
Тут комендант отпустил меня, и я рухнул на колени, сжимая шею руками и страстно пытаясь наполнить легкие кислородом. Ощущение было такое, будто я только что заглянул в глаза смерти – и она все еще стояла рядом.
Успокоившись немного, комендант приблизился к своему столу, дрожащей рукой схватил сигару и закурил. На меня он не смотрел. Только сейчас я обратил внимание, что машинистки в кабинете на этот раз нет, а вот юнец на месте. Тощий и прямой, как торшер – и не более подвижный. Его жидкие усики продолжали бесить меня, напоминая щетинки какого-то мерзкого насекомого. С трудом поднявшись, я прокашлялся и размял ноющее горло.
– Итак, – комендант выпустил тугую струю дыма. – Объяснитесь.
Я решил, что этот тип все еще связывает со мной некоторые надежды. А значит, у меня есть шанс выйти из этого кабинета живым.
– Что же тут непонятного, – сипло проговорил я, морщась от боли. – Мне нужно было больше времени, чтобы подумать. Вы просто не понимаете, что это такое – пойти против сил Сопротивления. Я видел, что они делают с предателями, и у меня до сих пор тошнота подкатывает к горлу, как вспомню.
Комендант медленно повернулся ко мне. Его глаза, оттенком напоминающие табачный дым, активно извергаемый им в пространство, сузились, лицо приобрело бесстрастное выражение. Уж лучше бы он бранился и вопил…
– Кажется, господин Шварцберг, вы тоже кое-чего не понимаете. Здесь, в замке Карн, мы можем быть стократ более жестокими, нежели ваши бывшие сообщники. И, боюсь, без маленькой демонстрации теперь не обойтись.
Внизу живота у меня похолодело. Я давно уже смирился с мыслью, что в этом мрачном замке мне придется
