Был пасмурный вечер. Темное море шумело далеко внизу, вспахивая волнами прибрежную гальку. Все как обычно, вот только кирпичная башня под ним шаталась как пьяный докер, а по высоте не уступала Тайрунскому маяку. Блейк вернулся как раз в миг крушения, когда башня начала оседать, треща и ломаясь у основания; и все бы ничего, вот только падать ему пришлось не на голый песок, а на стадо мирквихттов. Некогда пустынный берег в одной из бухт кишмя кишел волосатыми тварями. Шкура каждого была страшно обожжена. Изувеченные рыльники с желтыми клыками напоминали разварившуюся колбасу. Рога на переносице и во лбу остро наточены.
Против воли разжав пальцы, Блейк расстался с деревянным каркасом и соскочил с крыши, устремившись навстречу стаду уродов. Рога и плоские спины приняли его раньше, чем он успел коснуться песка. Все еще живой, он повалился на землю и закричал, чувствуя, как тело раздирают десятки загнутых когтей.
Мирквихтты рычали и фыркали, устроив на нем дикий танец. Закончилось все это грохотом и облаком пыли. Громадная башня целиком сползла вниз, загремев по скалам, затопив кирпичным водопадом бухту, а вместе с ней и всех чудовищ. Потом не было рычания и криков, лишь тьма, нарушаемая приглушенным плеском волн.
В этот раз он проснулся от глухого стука. Правая рука вздрогнула и соскользнула с подлокотника на колени, где лежала абордажная сабля. Блейк успел удержать ее в последний момент, не дав запястью коснуться лезвия.
– Чертов зверь, – вслух выругался он, и встал с кресла.
Положив саблю на стол, Блейк налил себе вина и посмотрел на дверь. Сигнальные колокольчики застыли во мраке. Веревки на их язычках не было. Дубовый засов лежал на скобах. За закрытыми ставнями моросил дождь. Где-то над крышей стучал дятел. Подошла к концу еще одна неделя. На Миркхолде наступило утро новоса, только без проклятой жары и мерзкой твари, обитавшей в окрестностях маяка.
Это казалось невероятным, но последние два дня он видел мирквихтта только в кошмарах. Скорее всего, рогатый демон не любил дождь. Блейк задумался. Действительно, трудно вообразить, сколько времени нужно такому громадному зверю, чтобы привести себя в порядок. Он не был до конца уверен, вылизывают ли себя мирквихтты, во всяком случае, никто не знал, что творится у них в берлогах, и чем они там занимаются. Может, когда им грустно, твари и впрямь убивают время, обхаживая свои мохнатые шкуры. Известно ведь, что и женщины в дождливый день порой без причины садятся у окна и начинают расчесывать волосы, тихонько напевая: «Солнца луч, выглянь из-за туч».
Блейк опомнился, поставив кружку на стол. У него закружилась голова. Это уже слишком. О чем он только думает. Два месяца назад его сделали заложником в собственном доме, лишили сна и покоя, а он воображает какую-то чушь.
– Якорь мне в бок. Видать и впрямь схожу с ума, – пробормотал он, глядя на позолоченные колокольчики.
Стук раздался вновь. Тут только Блейк вспомнил, что дятел – не буревестник, и в дождливую погоду на прокорм не вылетает. Стучали в дверь.
– Кто? – не сходя с места, выкрикнул
