и посвящены в семейные тайны.
Бот усмехнулся:
– Тайны, известные доктору, малоинтересны для сыщика. Что вам даст перечень недугов, с которыми ко мне обращались? А лечить мне случалось каждого: Ивана Петровича от больного сердца, его жену от мигрени, дочь от истерии, зятя от сенной лихорадки, сына от похмелья, брата от подагры, невестку от несварения желудка. У нотариуса я врачевал бессонницу, у дворецкого – ревматизм, у кухарки – женские боли. Даже наш Аполлон – Борис Сомов – и тот обращался ко мне за помощью, когда натер новыми туфлями кровавые мозоли. Если в обществе появляется врач, у каждого находится своя хворь. Вот увидите, молодой человек, и вам не избежать этой участи.
Платон перебил философские пророчества доктора:
– Чем лечат мигрень?
– Уксусными примочками, травяным сбором, а в тяжелых случаях я даю Софье Романовне малые дозы лауданума.
– Это опиумная настойка?
– Да, и ею можно отравить. Но вы напрасно подозреваете Софью Романовну. Она благороднейшая особа, истинная королева.
– Царица… – пробормотал Платон и, поблагодарив доктора, направился к вдове.
Софья Романовна приняла его в своем будуаре, светлом и воздушном, наполненном тонким ароматом пармской фиалки.
– Я знаю, что первая в списке подозреваемых, – мягким глубоким голосом проговорила вдова. – Молодая женщина выходит за богача старше ее на сорок лет. Понимаю, как это выглядит…
Вдова скорбно улыбнулась. Платону даже показалось, что на ресницах у нее блеснули слезы, но величественная женщина взяла себя в руки и продолжила:
– Я искренне любила мужа! Да, в моем чувстве было больше уважения, чем страсти, но и этого достаточно, чтобы быть любящей женой.
Софья Романовна порывисто поднялась и поворотилась в сторону висящего в углу киота.
– На образах клянусь, – проговорила она, истово крестясь, – в смерти мужа моей вины нет, и зла я ему никогда не желала.
Никак не ожидавший от царственной дамы бабьей божбы, Платон растерялся.
– Я вовсе не считаю… – он запнулся, чувствуя неуместность своих оправданий, и торопливо спросил: – Мадам, вы кого-нибудь подозреваете?
Вдова вернулась в свое кресло и после недолгого раздумья заявила:
– Не желаю опускаться до сплетен и наговоров. Скажу лишь, что на вашем месте искала бы убийцу среди тех, кого искушала бесценная коллекция Ивана Петровича. Просмотрите его бумаги, ответ наверняка в них. Я велю секретарю все вам передать, а также ответить на любые ваши вопросы. От Бориса у мужа секретов не было.
Софья Романовна позвонила в колокольчик, и минуту спустя появился великолепный Сомов. Почтительно склонив голову, он выслушал указания вдовы и снова повел Платона в хозяйский кабинет.
Покуда секретарь отпирал ящики, сыщик пытался понять, что изменилось в комнате. Перемена точно была, но ускользала от понимания. Лишь когда, покидая кабинет,
