добавил, – смотрите, сейчас прилетит ответ, на крыльях любви. И действительно, через мгновение послание свалилось с небес до уровня соответствующего середине оконного проема, слегка подпрыгнув, призывно закружилось, будто на предварительно скрученной нити.
– Ох, хо-хо, – страдальчески выдохнул Володя. Одним движением притянув к себе записку, он изрек, – давай рифмоплет; накуролесил – тебе отдуваться, – и, словно по установившейся уже традиции, не глядя, протянул бумажку Юрию.
– Отнюдь, – активно, в знак протеста, закивал Юрка, – каждый свою руку приложили, а меня к позорному столбу.
– Да бросьте вы, раньше срока, – Генка решительно выхватил из Вовкиных рук записку, и четко, по-армейски жестикулируя указательным пальцем правой руки, прочел:
– Собаки лают, это здорово,
Сеном пахнет – глубоко.
Поезжай к себе в деревню,
И соси там молоко.
Генка произнес последнюю строчку захлебываясь истеричным хохотом. – Это как же вы девчушек раззадорить смогли, что они вам такую оплеуху всадили. Даже и не знаю, толи я правильно поспал, толи, зря оставил детвору, без присмотра. Беда, – он наклонился к своим запасам, и по-прежнему похохатывая, предположил, выхватив из полумрака бутылку настойки, – думается, другого пути у вас, побитая братия, нет, как только взбодриться аперитивом.
Подавленно улыбающаяся компания, не нашла резона протестовать, и, через некоторое время, Геннадий, вынув из-под кровати третью бутылку, торжественно произнеся, – угощаю!
– Это ты вовремя подсуетился, – въедливо подметил Сеня, имея в виду, что закуски, возможно, еще хватит на эту бутылку, а потом все – два сырка на четверых.
– А как? Для творческого вдохновения в самый раз, – невозмутимо согласился Генка. – Без поднятия настроения ни черта не сообразим, а если так, то лучше сразу эту затею бросить, чтобы вовсе кончеными чудиками не выставить себя.
– Нет, остановка, чревата полным фиаско. Ни в коем случае – не выход, – слегка ломая язык, констатировал Юрка, нетрезво прищуривая оба глаза по очереди. – Так что, наливай.
– А, бог с ним, для вдохновения не получится, значит, с горя напьемся. Как, все-таки, они нас размазали, как известку по стенке – прилип и сохни, – потянуло Вовочку на странноватые метафоры. А Сеня, молча, согласился с большинством, лишь обреченно присовокупил свой стакан к трем уже наполненным.
– Ну, господа «литераторы», бодрствующему поэту, гораздо проще сочинять, чем спящему, так что приступим, пока не захрапели, – напомнил о предстоящей муке творчества Юра.
– Да не переживайте, так-то уж, сейчас навалимся скопом, да как выдадим чего-нибудь, – резво обнадежил компанию Вовочка.
– Ага, про дворняг деревенских, что лают, сена нанюхавшись, – съехидничал Сеня, и бойко расхохотался, заразив этим и Юрку. Тот, однако, не стал растягивать веселье до бесконечности,
