раздвинутого специально для торжества стола. Все двенадцать персон уместились тютя в тютю – видать, очень хорошо Ройфа-папа считать умел. Да и мама тоже не подвела – угощенье оказалось на славу: кастрюля щей (по полторы порции на каждое студенческое рыло), тазик винегрета и ровно двенадцать рубленых бифштексов, какие в те далёкие и сказочные времена любили подавать в привокзальных ресторанах, плюхнув сверху жареное яйцо. На десерт внесли два кувшина компота из сухофруктов.
Мама нашего сокурсника выглядела очень гротесково. Она напоминала мне этакую бендершу из провинциального публич-ного дома, какими их описывали классики литературы начала века, тогда ещё – двадцатого. Полная брюнетка с излишним количеством импортного макияжа и парфюма, скорее всего, со стратегического склада строительных материалов, байковых портянок и этилового продукта, известного в узких кругах ГОСТа. Со склада, где служил супруг, не иначе.
Кроме того, мама-Ройфа была отмечена разного рода украшениями из благородных металлов и элегантной бижутерией от «Яблонекса» – связи военных интендантов с ювелирными и прочими брендами уже и в пору моей юности были развиты не на шутку. И ещё одна небольшая деталь – щёку хозяйки венчала небольшая эффектная бородавка в стиле мушки от средневековой аристократки. Александр Иванович Куприн, думаю, непременно использовал бы этот типаж в какой-нибудь повести.
Папа-Ройфа привычным движением развёл бутылку водки на девять человек пьющих. Восславили молодых и приступили к празднованию. Причём наши попытки выкрикнуть традиционное «горько!» были немедленно пресечены мамой, которая заявила, что в благопристойных семьях кошерных еврейских атеистов не принято потакать не лучшим образцам творчества так и не воспитанного веками лапотного народа.
Съели суп. Умяли добавку и приступили к бифштексам. Второй раз никто не наливал. Спиртного на столе не наблюдалось, и, мало того, похоже, его не было в принципе. Вот так раз. Не свадьба, а воскресный обед пролетария в чайной «Три поросёнка» в сокращённом с точки зрения алкоголя варианте, поскольку жена обнаружила заначку в тайном кармане трусов озабоченного похмельным синдромом люмпена во время стирки оных.
А с начала свадебного банкета прошло всего-то минут двадцать-тридцать. Мы с ребятами переглянулись, поздравили молодых ещё раз, подняв гранёные стаканы, по всей видимости, оказавшиеся лишними в солдатской столовой. Правда, второй тост оказался лечебно-диетическим – с компотом имени Мичурина вместо водки.
Спустя ещё пять минут мы откланялись и потянулись к выходу трезвым клином порядком озадаченных, но не успевших пасть ангелов.
В дверях Ройфа-папа каждому из нас пожал руку и осчастливил персональным напутствием.
– Молодцом, так держать! Как говорится, делу время, на свадьбу – час!
– Учитесь строительному делу настоящим образом, молодой человек! Это вам не воздушные замки…
