в избе, прогреется нескоро. Вон в углу у Весняны ведра стоят, бери любое, она воду впрок всегда носила. Если стирать что нужно, так кадка в бане под столом стоит.
Будто соглашаясь с ее словами, запершило горло, а тело напомнило о том, что порядком озябло. Болеть в его планы не входило, их работа обязывала много ходить – по домам, заброшенным кладбищам или, если повезет, курганам. Катя взяла с собой фотоаппарат, они скинулись и купили шесть блоков питания к нему. Мощный диктофон, заряда которого хватит недели на две непрерывной работы, не меньше. Им предстояла объемная, нелегкая работа. Не было времени на слабость или развлечения, Бестужев поднялся. Отвесив дамам шутовской поклон, подхватил два ведра, косое коромысло и, чувствуя старый русский дух (пополам с сожалением, что придется покидать успевший немного нагреться дом), вышел навстречу немилосердному весеннему ветру. За спиной продолжалась тихая беседа, интерес к которой у него плавно угасал.
В приоткрытую створку шмыгнул черный, как уголь кот. Начал принюхиваться в сенях. Наверное, решил помышковать, Саша мысленно пожелал ему удачи.
Катя кота сразу не услышала – задумчиво рассматривала аккуратные буквы, выведенные на белоснежной бумаге собственной рукой.
Моровые избы, курганы на болоте, нечисть.
Она была погружена в свои размышления настолько глубоко, что нечто теплое и пушистое, ластящееся о ногу, показалось полной неожиданностью. Смоль вздрогнула всем телом, голова нелепо дернулась вниз, чтобы уткнуться взглядом в кошачьи золотые глаза. Драконьи, переливающиеся светло-желтым. Зрачок игриво округлился, когда животное лениво потянулось всем телом, выпуская когти в джинсы на коленке, и требовательно муркнуло. Чернаву кот мастерски игнорировал, наверняка знал – от нее угощений не дождется. А падкая на кошачью ласку Смоль поддалась, улыбнулась, подхватывая его на руки, и направилась к сундуку, на который Саша сгрузил их сумки. Немного повозилась, в руках щелкнуло, и по дому разнесся мясной запах консервов. Нового знакомого дважды звать не пришлось – только жестяная банка опустилась на пол, он с жадным урчанием принялся за дело.
Смоль трусливо осталась на сундуке – вернуться обратно на лавку, где бок о бок с ней сидела пышущая силой и уверенностью женщина, не хватало смелости. Вдруг ведьмы существовали? Вдруг Чернава не сошла с ума от скуки, не разыгрывала наивных городских ребят? Да, в колдовство Катя не верила. Почти. Призраки прошлого сбивали ее с толка.
Да, бабушка у нее была городская, не верящая ни в магию, ни в нечисть. Но вот прабабка всю жизнь прожила в деревне, она-то и вспыхивала яркими образами под полуприкрытыми веками. Смоль было восемь, когда старушка ушла из жизни. Сухопарая, мелкая и сморщенная, стоило Кате сильно разболеться, и ее везли в деревню. Мама смеялась и говорила, что деревенский воздух лечит. Но Катя помнила силуэт у собственной постели, когда слабость не давала распахнуть глаз, а температура жрала тело, она слышала быстрые шепотки своей прабабушки у самого уха, помнила ее руки на
