хорошую сторону, видишь ли?
Я этого не видел, но не стал ему поперечить.
– Ну, – продолжал Джо: – кому-нибудь да надо поддерживать огонь под котлом, иначе каши не сваришь, сам знаешь.
Это я знал, и потому поддакнул.
– Следовательно, отец не противился, чтоб я шел на работу, итак я начал заниматься моим теперешним ремеслом, которое было бы и его поныне, если б он не бросил его. Я работал много, право много, Пип. Co-временем я был в состоянии кормить его и кормил до тех пор, пока его унес паралич. Я намерен был написать на его надгробном камне:
Каков бы он ни был, читатель,
Доброта сердца была его – добродетель.
Джо прочел эти стишки с такою гордостью и отчетливостью, что я спросил, уже не сам ли он их сочинил.
– Сам, – ответил Джо: – без всякой помощи. И сочинил я их в одно мгновение, словно целую подкову одним ударом выковал. Никогда в свою жизнь не был я так удивлен, глазам не верил, по правде сказать; я даже начинал сомневаться, точно ли я их сам сочинил. Как я уже сказал, я намеревался вырезать эти слова на гробнице; но вырезать стихи на камне – будь они там мелко или крупно написаны – дорого стоит, потому я и не исполнил своего намерения. Не говоря уже о расходах на похороны, все лишние деньги были нужны моей матери. Она была слаба здоровьем и скоро последовала за отцом; пришла и ей очередь отойти на покой.
Глаза Джо покрылись влагою; он утер сначала один, потом другой глаз закругленным концом каминного лома.
– Скучно и грустно было жить одному, – продолжал Джо. – Я познакомился с твоей сестрой. Ну, Пип, – и Джо решительно посмотрел на меня, как бы ожидая возражения: – надо сказать, что твоя сестра красивая женщина.
На лице моем невольно выразилось сомнение и, чтоб скрыть это, я отвернулся, к камину.
– Что там ни говори семья, или хоть весь свет, Пип, а сестра твоя кра-си-вая женщина! Каждое из этих слов сопровождалось ударом лома о верхнюю перекладинку каминной решетки.
Я не сумел сказать ничего умнее, как:
– Очень рад слышать, Джо, что ты так думаешь.
– И я тоже, – подхватил Джо: – я очень рад, что так думаю, Пип. Что мне до того, что она больно красна и костлява немного?
Я очень остроумно заметил, что если ему не было до этого дела, то кому же и было?
– Конечно, – подтакнул Джо. – В том-то и дело. Ты совершенно прав, старый дружище! Когда я познакомился с твоей сестрою, только и было речи о том, как она тебя кормила от руки. Очень мило с ее стороны, говорили все, и я говорил то же. Что же касается до тебя, – продолжал Джо с выражением, будто видит что-то очень противное: – если б ты мог только себе представить, как слаб, мал и тщедушен ты был тогда, то право составил бы очень дурное о себе мнение.
Не очень довольный его словами, я сказал:
– Ну, оставьте меня в стороне.
– Однако, тогда я не оставил тебя, – сказал он с трогательною простотою: – когда я предложил твоей сестре
