я, она была сирота; как я вскормлена от руки. Изо всей ее наружности прежде всего бросались в глаза оконечности: волосы ее были не чесаны, руки не мыты, башмаки разодраны и стоптаны на пятках. Разумеется, описание это относится только к будничным дням; по воскресеньям она ходила в церковь, распичужившись как следует.
Своими собственными усилиями и при помощи скорее Биди, чем тётки мистера Уопселя, я пробивался сквозь азбуку, как сквозь частый, колючий кустарник, утомляясь и безмилосердно уязвляя себя колючками. Затем я попал в руки этих разбойников – девяти цифр, которые, кажется, всякий вечер принимали новые образы, чтоб окончательно сбивать меня с толку; но наконец, я начал читать, писать и считать, но как-то ощупью и в весьма малых размерах.
Как-то раз, вечером, сидя в углу у камина, с грифельною доскою в руках, я употреблял неимоверные усилия, чтоб сочинить письмо к Джо. Должно быть, это было ровно чрез год после нашей охоты за колодниками, так как с тех пор уже прошло много времени и на дворе стояла зима с жестокими морозами. С азбукою у ног моих, для справок, я чрез часов, или два, успел не то написать, не то напечатать письмо к Джо:
«моИ миЛОИ ЖО я наДЮС тЫ Сои 7 сДороФ я сКРО ВудЮ УМет уч и Т Б ЖО И таДа будит ОЧн всЭлО И Ко Да Я БУДЮ ВУчени И УТБ ЖО Т Б мНоГО ЛюбиЩ ТБ ПиП.»
Никто не принуждал меня, переписываться с Джо, тем более что он сидел рядом со мною и мы были одни; но я собственноручно передал Джо свое послание (доску и все припасы), и он принял его за чудо знания.
– Ай-да, Пип, старый дружище! – сказал Джо, широко раскрыв свои голубые глаза. – Да какой же ты у меня ученый!
– Хотел бы я быть ученым, – сказал я, бросив вскользь нерешительный взгляд на доску; мне показалось, что писание мое шло немного в гору.
– Как, да вот тут Ж, – сказал Джо: – а вот и О, да и какое еще! Вот те, Ж и О, Пип, Ж – О – Джо.
Никогда не слыхал я, чтоб Джо разбирал что-нибудь, кроме этого односложного слова, а прошлое воскресенье я заметил, что он в церкви и не спохватился, когда я нечаянно повернул молитвенник вверх ногами. Желая воспользоваться этим случаем, чтоб разузнать придется ли мне учить его с азов, я сказал:
– Да прочти же остальное, Джо.
– Остальные, Пип? – сказал Джо медленно, чего-то доискиваясь в моем писании. – Один, два, три, да вот тут три Ж и три О, как раз три Джо, Пип.
Я наклонился через плечо Джо и, тыкая пальцем, прочел письмо сполна.
– Удивительно! – сказал Джо, когда я кончил. – Да ты, брат, совсем ученый.
– А как ты складываешь Гарджери, Джо? – спросил я скромным, но покровительствующим тоном.
– Как я складываю? Да я совсем не складываю; – сказал Джо.
– Ну, положим, ты вздумал бы складывать?
– Да это и положить нельзя, – сказал Джо. – Хотя я страсть как люблю читать.
– Не-уже-ли, Джо?
– Страсть
