Джафер – это я. Ты – Йылдырым, а ты – Шимшек. И уничтожите, и в прах обратите. Это, конечно, хорошо, но как я узнаю, что вас прислала сама Хюррем Султан? Чем докажете?
Один из гонцов вытащил из-за пазухи пурпурную шелковую сумочку-кесе. Кара Ага почтительно взял сумку и понюхал ее. Другой всадник подал голос: «А каков твой пароль?» Хюррем Султан сказала: «Спросите у аги, как звали мою первую служанку, если он назовет имя, то сообщите ему известие, если не знает – убьете его. Так что говори».
– Мерзука.
Оба всадника переглянулись. Тот, кого звали Йылдырымом, быстро оглядевшись, не слышит ли кто слова, которые он собирался произнести, наклонился к уху Джафера-аги: «Хюррем Султан завтра перед вечерним намазом будет во дворце. Она сказала: “Увижусь наконец с моим Джафером-агой. Пусть начинает приготовления”».
«Вот это да, – подумал ага. – Столько мер предосторожности – и только ради этого? Все эти церемонии были для того, чтобы сообщить, что Хюррем Султан возвращается из Эдирне?»
– Это все? – спросил он, подозрительно глядя на них.
На этот раз к его уху склонился Шимшек:
– Сумку отправишь Садразаму[12] Рустему-паше. Так как этот приказ срочный и важный, тебе необходимо немедленно выполнить его. Остальное знает паша Хазретлери[13].
Джафер совершенно запутался: «Да, но сумка-то пуста!»
Шимшек горящими глазами смотрел на Джафера. А Джафер вперил в него взгляд своих белевших в кромешной тьме глаз. Ясно почему гонца называли Молнией. Глаза у него горят огнем. Пока он думал об этом, на лице гонца появилась широкая улыбка.
Усмехнувшись, он сказал: «Именно ты знаешь, что положить в сумку, ага».
В тот момент Джафер понял смысл тайного послания Хюррем. «Яд, – пронеслось у него в голове. Опять – смерть, опять – бедствие», – эти мысли, словно искры, прожгли его мозг. Руки вмиг стали холодными, как лед.
Значит, все начиналось снова.
Ночью два всадника в черном, прибывшие из Эдирне, направили лошадей туда, откуда приехали, не заезжая в город Стамбул.
Джафер немедленно приступил к своему печальному поручению. Он шагал по дворцовым переходам, утопавшим в ночной тьме, под крепостными стенами, под карнизами, плотно, с головой, завернувшись в черный плащ. Теперь даже белков глаз не было видно на лице этого черного, как смоль, человека. Сейчас он превратился в ночного зверя, став хитрым, как лиса, коварным, как паук, жаждавшим убивать, как волк. Он то и дело останавливался и, прислонившись спиной к стене, прислушивался. С внешнего двора доносились крики караульных, им вторили голоса женщин из окна гарема, от которого лился тусклый свет.
Убедившись, что никакой опасности нет, Джафер двинулся дальше, ступая как можно тише. Должно быть, грамота с поручением уже в целости и сохранности достигла супруга единственной дочери султана Сулеймана, великого визиря Рустема-паши. Так что призрака в черном не должен был видеть никто. Никто не должен был знать, что в кармане своих шаровар, бездонном, как колодец, он нес
Садразам – великий визирь Османского государства.
Хазретлери – буквально «их высочество», «их превосходительство».
