называть такое пробуждение познания в других доказательством – некорректное использование языка. В обсуждаемых случаях часто предпринимаются попытки реального доказательства. Если человек воспринял определенные детали в впечатлении, то приведение этих деталей рассматривается как доказательство. Если бы детали действительно были полностью узнаваемы в их сочетании, то ссылка на них была бы, однако, доказательством применимости имени, поскольку оно тождественно сочетанию этих деталей. В таком случае, однако, непосредственное познание лишь отодвигается. В свою очередь, приводимые детали должны быть осознаны как таковые. Нередко, чтобы придать видимость острейшей логики, в таких случаях упускают возможность давать и требовать доказательств, а отсутствие доказательств для утверждения рассматривают как доказательство обратного. Поскольку сведение впечатления к деталям, какой бы впечатляющей ни была острота обнаружения отдельных, ранее незамеченных черт, все равно остается неполным, именно благодаря этой зачастую самой честной попытке и предотвращается истинное познание. Нередко такая попытка делается с нечестным умыслом. Восприятие опытного и практичного беспристрастного наблюдателя обычно оказывается выше, чем искусство.
Нередко острота природного глаза ослабляется намеренным пренебрежением, выраженным недоверием к его непроверенным данным, исключительной опорой на чувственно неоспоримые детали. Верно, что его утверждения достаточно часто обманывают нас – ведь он редко бывает независим от настроения и предвзятого мнения, – верно, что максимально возможное расчленение впечатления на элементы, с целью как можно более резкого доказательства, должно быть нашей конечной целью, но можем ли мы поэтому не замечать или даже отрицать эту слабость человеческого познания? Наша задача – исследовать данные факты, и мы не можем не замечать их или не признавать их значимости и масштаба, как физиолог может не замечать несовершенства нашего тела. Однако, даже если видеть несовершенство в описанных отношениях, даже если характеризовать утверждения так называемого естественного глаза как недоказанные и позволять себе придавать им практическое значение лишь в ограниченной области, ни в коем случае нельзя отказывать им в значимости, но к ним следует прислушаться, потому что они действительно часто служили источником величайших открытий. Неоспоримым фактом является то, что человеческий разум, получая впечатления, сразу же ощущает в них тождество и различие, не будучи в состоянии уточнить детали. Непосредственное познание, сравнимое с простым впечатлением, с тонким чувством, предшествует ему; усилия интеллекта должны следовать за ним, чтобы раскрыть его как обман или доказать его, прямо или косвенно. Бесчисленные умозаключения и аналогии, которые впоследствии оказались истинными, были сделаны благодаря непосредственному восприятию тождества или различия,
