до майора. Заслуженно. По делам своим. Серьёзный, степенный, не особо склонный шутить.
– Чего именно ожидать?
– Может прилететь. Могут укропы появиться. И то и другое маловероятно, иначе б вас было не двое. Укропов в том секторе давно нет, а стрелять там некуда. Разве что в местный дурдом.
– Там дурдом?
– Ага. Психлечебница. Поэтому местность называется Дурная балка. Это, типа, юмор.
– Понятно.
Название мне нравится. Настроение поднимается.
Ремонтники подъехали с небольшим опозданием. В том, что мы их сопровождаем, нет ничего нового: отряд «Варяг» давно взял под охрану коммуникации осаждённого города. А иначе здесь просто нельзя. Пересаживаемся в УАЗик коммунальщиков. Их бригада – трое усталых мужиков среднего возраста. Один (тот, что помоложе) за рулём. Он задаёт нам привычный вопрос:
– Когда это кончится, ребята?
Привычно отвечаю:
– Когда Львов возьмём.
– Шутите? – Водитель улыбается.
– Нет. – Я и правда не шучу. – Пока мы не разберёмся с этим гнездом заразы – они ведь не уймутся.
– Скажете тоже. – Мужики поёжились. – Их бы от Донецка отогнать. Чтоб хоть не обстреливали.
– Ну, парни, наши сейчас именно этим и занимаются. – Указываю рукой в сторону канонады.
– А чё так громко? – Влад прислушивается. – Исходящие совсем рядом.
Я тоже прислушиваюсь. Да, действительно.
– Так тут наши батареи рядом. Приехали и с утра по укропам бьют.
– Вон оно что. Обратка уже была?
– Пока не прилетала. Ну, так день только начинается.
Смотрю на часы. Половина одиннадцатого. Да, день ещё впереди. Укры пока отстреливаются по другим районам. Но всё может измениться в любой момент.
– Как-то мне не по себе. – Чудный на заднем сидении забеспокоился.
– Да успокойся. Здесь всё время так.
Это правда. Здесь фраза «Все под Богом ходим» приобретает на редкость экстремальное звучание.
Подъезжаем к первой остановке. Той самой местной психлечебнице. Я выхожу из машины и закуриваю. Как же сегодня красиво. Выпавший ночью снег залил всё вокруг слепящим глаза кристальным сиянием. Деревья величественны, как пушистые холмы. Под берцами музыкальный снежный хруст. И воздух словно ожил: он сам сверкает и искрится, как этот снег. И над всем этим бездонное степное небо. Чистое. Без единого облачка.
«Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит.
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит».
Да, Пушкин – действительно наше всё. Лучше него никто не описал эту, холодную и жаркую одновременно, роскошную красоту русской зимы. И вряд ли у кого-то это получится лучше.
