вывести из твоего тела яд.
Послушно съев сорбент, она удивлённо пробормотала:
– На вид страшный, а на вкус пресный.
На следующее утро, когда первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет, Джульетте стало лучше. Она даже нашла в себе силы выпить бульон и поговорить со мной почти час. Вернувшийся с опозданием отец, сменил меня у постели больной, и я оставила их наедине.
А ночью меня разбудила Агнес:
– Госпожа! Леди Джульетте плохо!
Я легла спать в платье, чтобы быть готовой в любой момент покинуть комнату, потому без проволочек на переодевание вылетела вон и побежала по коридору.
В покоях мамы находился Мортимер, он тоскливо посмотрел в мою сторону и, посторонившись, шепнул:
– Попрощайся, – после чего тихо вышел из помещения.
Отчаянно пытаясь спасти жизнь матери, мы с Нитой сначала прибегли к использованию настойки коры дуба, затем добавили активированный уголь. Всё в комплексе помогло, принеся больной первоначальное облегчение. Уголь вытянул какую-то долю ядовитых веществ из ослабленного организма. В итоге графиня почувствовала прилив сил. Но, увы, кратковременный.
Однако коварный яд змеиного корня нанёс серьёзный, необратимый урон её почкам. Эти жизненно важные органы не смогли полностью справиться с выведением токсинов, и последняя доза отравы стала фатальной.
Матушка оказалась настолько истощена и ослаблена, что её организм просто не смог противостоять губительному воздействию аристолхиевой кислоты. Увы, в условиях Средневековья, даже применение проверенных народных методов не могло обеспечить Джульетте необходимую жизнеспособную поддержку её страдающим почкам.
– Ма… мамочка! – просипела я, рухнув на колени перед ложем. Обхватила её ледяную руку.
Я видела, как постепенно краски сходят с лица Джульетты, как под глазами обозначились тёмные тени.
Слёзы потекли по моим щекам, но я не обратила на них внимания.
Матушка, единственный человек, принявший меня в этом мире без всяких подозрений, умирала.
Так и не придя в себя, она сделала последний судорожный вдох и застыла.
А я словно заледенела вся, внутри и снаружи.
Холод потери сковал члены, а в голове билась мысль, становясь всё громче, оглушая!
Там, далеко-далеко, в другом мире я не смогла спасти свою маму. Я не успела! И здесь я не успела!
И такая буря взметнулась в душе, вьюгой завыли чувства, что, казалось, разорвут изнутри. Отчаяние, боль и гнев слились в единый вихрь, и что-то древнее, спящее доселе, пробудилось в крови. Горечь потери обратилась в силу – дикую, необузданную.
Воздух вокруг сгустился, затрещал от напряжения. Кончики пальцев закололо, словно тысячи ледяных игл пронзили кожу. Я распахнула рот в беззвучном крике, чувствуя, как древняя мощь заструилась по венам, ища выход.
С трудом совладав с собой, подняла глаза и увидела Джульетту насквозь: как густая тьма заполнила её
