Он попросил прощения, – доверительно добавила она. – А я ведь столько лет жила с чувством вины. Осуждала себя, что так больше и не смогла родить.
– Мамочка, ты вообще ни в чём не виновата, – я заключила её в объятия. – Поверь мне, отныне всё будет хорошо. Но ты отцу скажи… Много чего скажи и не бойся выразить свои мысли. Он тебя не тронет. Я не помню, какой у папы характер, но по увиденному могу сделать вывод, что кормилец наш вполне адекватный человек.
– Да, он хороший. И да, ты права, в этот раз я не смолчу, – решительно кивнула графиня.
– Леди Джульетта! – послышалось из-за двери.
– Иду! Подожди немного! – громко откликнулась она. – Белла, милая, завтра ты будешь чувствовать себя нехорошо. Но это состояние пройдёт быстро. Смерть не ушла без добычи, – одними губами добавила она. – И странно, что ты смогла ей противостоять в твоём-то возрасте… Но мы ещё поговорим об этом. Позже.
И вот мне плохо. Бросает то в жар, то в холод. С раннего утра мучает дикая жажда. Я не придала тогда словам матушки большого значения, и вот они вспомнились. И ещё кое-что – шёпот, тот самый, пробирающий до мозга костей.
"Я жду новой встречи, дитя. Это была славная битва".
А ведь Костлявая ушла довольной. Она чуть ли не мурчала от удовольствия.
И тут же припомнились слова Джульетты: "Ближе к тридцати годам в тебе разовьётся редчайшая способность. Ты научишься возвращать умерших с того света".
– Но мне нет тридцати! – резко сев на стуле, натуральным образом возмутилась я. А потом ка-ак вспомнила! – Но моей душе далеко не семнадцать. Может, этот факт и повлиял? Получается, Смерть оттяпала у меня несколько лет жизни?
Озарение пришло с запозданием, хотя и Джульетта недвусмысленно заявила:
"И странно, что ты смогла ей противостоять в твоём-то возрасте".
– Блин блинский, – отёрла бисеринки пота, выступившие на лбу, медленно встала и побрела к кровати.
Во дворе замка послышалось оживление – народ проснулся и принимался за работу.
Я же растянулась на прохладной постели, тяжёлые веки сами сомкнулись.
Проспала до самого утра следующего дня. Не слышала ни того, как заходила Агнес, ни тренировку воинов отца – стук деревянных мечей доносился даже до моих покоев.
Проснулась как-то резко: хоп – и открыла глаза.
Прислушалась к себе. Жара нет, озноба нет. Суставы не ломит, голова не болит.
Выдохнула с облегчением и встала. Огонь в камине едва тлел, по помещению струилась утренняя прохлада. Сделав дела в уборной, вернулась в комнату, и тут голос подал жаждущий пищи желудок: бурр-бурр.
Дёрнула за верёвку, вызывая служанку и села в кресло в ожидании помощницы.
"Сколько же ты у меня забрала?" – билось в голове.
Агнеса пришла ко мне через четверть часа с тяжёлым подносом в руках.
– Ваша матушка просила передать, что зайдёт к вам попозже, и вы вместе с ней отправитесь в церковь.
