терминах», сколько предисловие Канта к этой работе, в котором прагматическое противопоставляется физиологическому:
«Физиологическое знание о человеке занимается исследованием того, что природа делает из человека, прагматическое – того, что он, как свободно действующее существо, делает из себя, или может и должен делать из себя». Согласно Канту, например, все правила благоразумия являются прагматическими («Grundlegung zur Metaphysik der Sitten», стр. 42, издание Rosenkranz). Он называет прагматичным все практическое, что служит благу человека. «Практический закон из мотива счастья я называю прагматическим» («Критика чистого разума», с. 611). Согласно Канту, прагматизм, таким образом, был бы правилом благоразумия или утилитарным предписанием, обладающим случайной убедительностью. Решающая характеристика необходимого и общезначимого полностью отсутствует в прагматическом познании; это только вера, а не знание (Kr. d. r. V., стр. 623). И это не необходимое, а случайное убеждение.
«Такое случайное убеждение, которое, однако, лежит в основе реального использования средств для определенных действий, я называю прагматическим убеждением» (Kr. d. r. V., стр. 628, издание Адикеса).
Как видно, прагматическая концепция истины, выдвинутая сегодня Джемсом и Шиллером, по мнению Канта, представляет собой практически самый низкий уровень познания истины. Джемс использовал термин «прагматический», который у Канта всегда имеет пренебрежительный оттенок, по крайней мере, в шкале оценок, хотя бы потому, что Кант радикально отвергает все утилитарные расчеты и занимает более низкую ступень, как когда-то Гёзен и Санскулот: unname превращается в имя чести – лингвистическая переоценка кантовских ценностей. Утилитарное – это подтекст прагматического. И именно это практико-утилитарное sousentendu [непроизносимое – wp] является столь же диссонансным звуком для уха немецкого идеалиста из Кенигсберга, сколь и приятным для уха «умного» американца. Для Канта полезность – это контраргумент против абсолютных моральных ценностей, поэтому прагматически-полезный способ смотреть на вещи или обращаться с ними имеет лишь ориентирующую ценность, как картотеки или алфавитные порядки библиотекарей, которые все же лучше, чем полный беспорядок. Но такой прагматический порядок – это в лучшем случае искусственная, пусть и полезная школьная классификация, но не естественная классификация. По мнению Канта (Werke VI, стр. 315), разница между прагматическим делением школ и законностью деления природы фундаментальна: деление школ предназначено только для того, чтобы подвести существа под названия, деление природы – чтобы подвести их под законы.
Здесь становится понятным все различие между сегодняшним прагматизмом и кантовской версией и концепцией. Кант принял бы прагматический метод, как его сегодня отстаивают Джемс и Шиллер, для «Физики нравов» (сегодня называемой социологией), но не для «Метафизики нравов»; для «Антропологии», но не для
