того, потянуть за собой начальника сыскной, последний решил вернуть гостя к реальности.
– Думаю, кто-то изготовил дубликат. Разве у нас нет мастеров?
– Не знаю даже. Уж больно ключ мудреный, такой не каждый сделает…
– Он у вас с собой?
– Да! – Протасов полез в карман сюртука, вынул отливающий бронзой ключ и передал Фоме Фомичу. Тот взял, осмотрел. Ключ и на самом деле оказался очень сложным: трубчатый, с двумя бородками, да такими хитро изрезанными… Действительно, изготовить подобную отмычку было делом сложным. «Однако, – подумал полковник, – если обезьяна ходит по дому, значит, дубликат все-таки существует». Об этом он сказал промышленнику.
– Ну не знаю, не знаю! – затряс головой Протасов. – Может быть, изготовили, а может, и нет…
– Больше игрушка вас не тревожила?
– Меня? Нет!
– Она что, к кому-то еще приходила? – Брови начальника сыскной взметнулись вверх.
– Мишку, внука, сегодня утром напугала. Так орал, чуть пуп не развязался. Это меня и заставило к вам прийти.
– Я надеюсь, с мальчиком все хорошо и обезьяна его только напугала?
– Да, жив-здоров! Она к нему в комнату вошла и сразу же остановилась…
– Чулан, где содержится игрушка, разве не запирается?
– Запирается, но замок кто-то открыл… Утром кинулись, а он на полу валяется…
– Савва Афиногенович, так что вы хотите, чтобы сделала сыскная? – оборвал Протасова полковник.
– Может быть, расследуете это дело… – старик запнулся.
– Даже не знаю… – протянул фон Шпинне. – Как-то непривычно сыскной полиции игрушками заниматься… Что начальство подумает… – Полковник поднял глаза к потолку.
– А зачем сыскная полиция? – глянул из-под кустистых бровей старик. – Сами за это дело возьмитесь. Так сказать, в частном порядке. Днем у себя здесь служите, а по ночам ко мне приезжайте. Я вам уж и комнату приготовил самую лучшую в доме… Если вы относительно платы сомневаетесь, то я вам хоть сейчас две тысячи отвалю… – Промышленник вынул из кармана пухлый коричневый бумажник и достал из него пачку разноцветных купюр.
Фон Шпинне попросил фабриканта спрятать деньги. В раздумьях выбрался из-за стола, подошел к окну. Взглянул сквозь двойные стекла на улицу. Разросшиеся белые акации закрывали весь вид. В кронах, перелетая с ветки на ветку, чирикая, резвились какие-то пичужки. За спиной под тяжестью промышленника жалобно поскрипывал «душегубский» стул. Фому Фомича одолевали сомнения. С одной стороны – это все какая-то странная игра, скорее всего, чья-то глупая шутка, а вот с другой стороны… Но ведь делать все равно нечего.
– Хорошо, я, пожалуй, возьмусь за это дело! – не поворачиваясь, проговорил фон Шпинне.
– Слава богу! – пробасил фабрикант.
Какое-то время полковник, о чем-то размышляя, еще смотрел в окно, потом сел на место и спросил:
– А вы сами-то как думаете,
