куда-то бежать, ехать, а то и мчаться, кого-то хватать, допрашивать…
Начальник сыскной понял, что допустил небольшую промашку, и даже не словом «немедленно», а тоном, которым это слово было произнесено. Он сделал успокаивающий жест, попросил фабриканта не волноваться и снова сесть.
– Конечно, – начал фон Шпинне примирительно, – ваше предположение, что в игрушку могла вселиться чья-то душа, многое бы объяснило, но… – Фома Фомич замолчал, на его лице не было даже тени иронии. Это выражение должно было доказать гостю – намерения у начальника сыскной самые серьезные. – Но мы, полиция, в своей работе не можем опираться на предположения такого рода. Я продолжаю думать, что существует дубликат ключа, которым воспользовался шутник или человек, намерения которого нам пока не известны. Я почти уверен, тот, о ком я говорю, находится в вашем доме. Наша с вами задача поймать его. И даже не столько поймать, сколько разоблачить.
– Разоблачить? – переспросил фабрикант.
Сделал он это, скорее всего, механически, но чтобы не возникло недопонимания, Фома Фомич поспешил объяснить:
– Мы должны будем застать виновного с ключом в руках возле игрушки. Хорошо, если в этот момент он будет ее заводить. Тогда ему уж точно не отвертеться, и придется объяснить, зачем он это делает.
– А как же быть со словами обезьяны – «Протасов Савва, здравствуй!». Ведь игрушка так говорить не умеет. – Фабрикант, похоже, не торопился отказываться от мистической версии.
– Сейчас я не готов ответить на ваш вопрос, – не глядя на Протасова, проговорил начальник сыскной. – К тому же этих слов никто не слышал… – добавил он после паузы.
– Как никто, а я? – Глаза фабриканта вспыхнули недовольством.
– Никто, кроме вас… – поправился фон Шпинне. – Но довольно об этом, отринем домыслы, устремим наши взгляды на факты. Чтобы разобраться, мне понадобятся некоторые сведения…
– Какие?
– Расскажите обо всех домочадцах.
– Про лакеев тоже? – спросил несколько озадаченный промышленник.
– Нет! Только о тех, кто сидит вместе с вами за обеденным столом.
– Ну… – Фабрикант осторожно, чтобы не испортить прямой купеческий пробор, пригладил седые волосы. – Помимо жены, Арины Игнатьевны, со мной живут все мои дети: четыре сына и две дочери. Они могли бы жить и отдельно, но я считаю, лучше, когда все вместе. В одиночестве недалеко и до беспамятства… – Он замолчал, внимательно посмотрел на фон Шпинне. Как показалось последнему, даже немного подался вперед. – Вы думаете, кто-то из них заводит обезьяну?
– Сейчас рано говорить об этом, единственное, что нам известно, – обезьяну заводят… Но мы отвлеклись, расскажите о ваших сыновьях.
– Самый старший – Николай, он у меня женат на Екатерине Прилукиной. Семья хорошая, но вот дочка у них туда-сюда…
Упомянув о невестке, Протасов недовольно поморщился, точно откусил чего-то невкусного, лежалого. Начальник сыскной
