жёлтые и белые монеты. Ладонь у него прохладная. Эта прохлада мои пальцы опутывает, пробирается внутрь кожи мягким, лижущим ощущением.
Да что за хрень со мной происходит?
Я вся как на иголках. Будто проникли в ту часть мозга, которая за ощущения отвечает, и хорошенько промыли и встряхнули.
Всё так остро и гулко стало.
Когда заветная бутылка воды оказывается у меня в руках, откручиваю крышку и делаю глоток.
Блин! Пока я тут залипала – то на магазине, то на Дёме – Полина уже высохла, наверное!
Хороша же у неё подруга!
Выхожу на улицу вслед за Дёмом.
Это абсурд, но я не представляю, как вернуть ему деньги.
Папа так рьяно контролирует мои расходы, что эти пятьдесят пять рублей неизвестному молодому человеку очень дорого обойдутся.
Не столько мне, сколько Дёму.
– Нужно вернуть тебе деньги.
Он смеётся.
– Я могу себе позволить безвозмездно раскошелиться на такую сумму.
– Мне не нравится быть должной.
– А мне нравится, что ты будешь моей должницей, – он прищуривает глаза.
У меня на кончиках пальцев вдруг жечь начинает. Ощущение такое отчётливое, что я едва удерживаюсь и не проверяю взглядом, нет ли источника огня между мной и Дёмом.
А он спрашивает с хитринкой:
– Ну? И кто же пойдёт на компромисс?
Я не выдерживаю его вызывающего взгляда и шепчу:
– Уж явно не ты.
– Ладно, – говорит, делает шаг назад. – Давай так. С тебя, – указательный палец в мою сторону, задумчивый взгляд, – мммм… пирожок.
– Пирожок? – непонимающе смотрю ему в лицо.
– Да. Луковый. Только сама должна испечь. Такое условие.
– Я не…
– Всё честно. У меня на работе в столовке он ровно столько и стоит. Так что сегодня вечером. В восемь. Здесь. Ты. Я. И пирожок.
Глава 5
У Никиты божественная фигура. И красивая молочная кожа.
Я часто думаю о том, что его скульптура в мраморе будет под стать тем, которыми славятся музеи Рима – совершенные, недоступные, холодные.
Да что со мной сегодня? Художников стала вспоминать…
Мой жених опирается ладонями на бортик бассейна, подтягивается, подставляя солнцу украшенные каплями лицо и грудь, и выбирается из хлорированной воды.
С таким достоинством, прям как Афродита из пены морской.
Улыбаюсь собственным мыслям.
Своим нарциссизмом Никита любую богиню переплюнет.
И как же приятно, что такой самовлюблённый мужчина – мой.
Потягиваюсь на деревянном шезлонге.
– Какие планы у нас на вечер? – Никита встаёт передо мной, смахивает полотенцем влагу с тонких безволосых рук.
Приглаживает причёску, убирая светло-русые пряди назад. Он так мастерски это делает, что не надо ни расчёски, ни воска.
