вслед за дочерью. Домоуправ, не переступая порога, протянул незапечатанный конверт.
– Это ваше заключение. Передадите его руководству базы. В принципе, ничего секретного, можете и сами прочитать. Хоть прямо сейчас. Мы интриг не плетем.
Василий Петрович – а руки все-таки затряслись, он не ожидал этого – осторожно отогнул клапан конверта, вытащил сложенный вдвое листок, и буквы поплыли.
…реабилитант В. П. Иванов, загородная реабилитационная база первого типа (среднеповышенной комфортности) … первый этап городской социализации… неудовлетворительно… на основании сообщений Е. С. Романовой, И. С. Евдокимова, М. И. Дугина, Я. И. Синельниковой… и по заключению квартального самоуправления вменяется: статья 201 бис 9 «Очернительство государственного миропорядка», статья 157, часть первая «Надругательство над гражданской психикой», статья 205 «Злоупотребление доверием государства»… по совокупности и частичному поглощению сроков… реабилитация без выделения ежегодных часо-дней на всем протяжении реабилитации с прохождением ее в зоне высокомалокомфортного режима….
– Это как? – не мог поверить Василий Петрович. – Я же все осознал. Я исправился! Покаялся.
– Объясняю. Хотя имею право и не объяснять. Просто чтобы потом разговоров у вас не было, как это там, Басманный суд и все такое. У нас все по справедливости. По закону. Наше наблюдение отметило вашу неполную реабилитированность. Вот, – домоуправ достал из кармана пачку тетрадных листов, – секретов никаких не держим. Евдокия Семеновна жалуется, – отогнул он первый лист. – Иван Сергеевич тоже. Отмечает ваши запоздалые реакции на ключевые для реабилитанта моменты. Вы как будто постоянно сомневаетесь в чем-то. Матвей Ильич и так далее…
– Не надо, – дрожащим голосом прервал домоуправа Василий Петрович. – Матвея Ильича не надо. Я понял. Все понял.
– Тем не менее, – домоуправ поднял вверх указательный палец, – доверие к вам государство не утратило. До базы доберетесь самостоятельно. И помните: у вас еще один шанс, возможно, последний – осознать и исправиться.
Дверь захлопнулась, домоуправа как будто и не было. Марина в ужасе смотрела на отца, закрыв рот ладонью.
– Сережа, – прошептал Василий Петрович и бросился в комнату к внуку.
Услышав шум, Сережа испуганно приподнялся в кровати.
– Сережа! – обхватил его руками Василий Петрович. – Ты сейчас многого не поймешь. Просто запомни обязательно: не все, чему вас учат – правда. Запомнишь? Пообещай мне.
– Папа, не надо! Я прошу тебя! Замолчи! – заплакала у двери Марина.
– Многое совсем не так, Сережа! – не слышал дочь Василий Петрович. – Есть книги. У меня есть. Там – правда. Я сейчас, – он выскочил в коридор, подставил лестницу к антресолям. Что-то падало, разбилась банка – одна, потом другая. – Я сейчас тебе все расскажу, – кричал он из-под потолка. – Все, как было на самом деле. Страна другая была. И народ другой был. Куда все делось?! А там – правда.
– Папа!
