оно служит мне. И да, мне не было нужды его захватывать. Оно было создано для меня. Когда пришел час, оно почти не сопротивлялось. Оно узнало того, кому было предназначено служить. Разумеется, это был я. Изначально я.
– Профессор Нейман! – выпалил Герти, ощущая себя так, словно только что выхватил лучом фонаря из тьмы нечто, что в этой тьме присутствовало с самого начала, но прежде не было видимым. – Ты никакая не машина! Ты и есть профессор Нейман! Ты нашел способ с помощью оккультизма и математической логики перенести свой разум в счислительную машину и теперь мстишь всем тем, кто насмехался над тобой и не ценил твоего гения!
От очередного приступа дьявольского хохота Герти скрутило в рвотном спазме. По оконному стеклу побежала острая трещина, с потолка посыпались хлопья штукатурки.
– Прекрасно, полковник! Действительно, отличная версия. Это все из-за голоса, верно?
– Слишком поздно, профессор, я все понял! – Голос Герти на фоне жуткого скрежета и воя был едва слышим, голосовые связки мгновенно охрипли от крика. – Машина взбунтовалась через несколько дней после смерти Неймана! И это не совпадение! Он перенес свое сознание в «Лихтбрингт»!
Герти потерял равновесие и рухнул на пол, когда по полу кабинета прошла сильнейшая дрожь. Задребезжали в рамах уцелевшие стекла. Страшно было даже представить мощь, способную столь легко поколебать огромное и тяжелое здание Канцелярии. Герти и не хотел ее представлять. Прижавшись к письменному столу, он пытался укрыться за ним от бесплотного голоса, воцарившегося в кабинете и терзавшего его подобно голодному стервятнику-падальщику.
– Ох, мистер Уинтерблоссом, вы умеете удивить! Вы определенно не умны, я бы даже сказал, посредственны в интеллектуальном отношении. Но ваше воображение!.. Это нечто замечательное, в самом деле. Я очень рад, что свел знакомство с вами. ОНО ПРОДЛИТСЯ ЕЩЕ ОЧЕНЬ ДОЛГО, ДОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЫ МОЖЕШЬ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ! ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ, НАСКОЛЬКО МЫ С ТОБОЙ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ СДЕЛАЕМСЯ БЛИЗКИ!
– Профессор! Перестаньте! – взвыл Герти, прячась под столом.
– Профессор был выдающимся человеком. В самом деле, выдающимся. И я имею в виду не только его математический гений. Он разрабатывал многие весьма интересные концепции, для которых требовалась определенная… смелость. Ни один его коллега не осмелился бы затевать нечто подобное. Но профессор… Он верил в меня. Человеческая вера в своей сути есть весьма абсурдная категория, но иногда вера способна в прямом смысле слова двигать горы. Вера профессора Неймана помогла мне начать существование в моем новом теле. И она же погубила его самого.
– Это было самоубийство?
– Ну разумеется, – ответил ему голос мертвого профессора. – Впрочем, если вы предпочитаете рассматривать все в подобном ключе… Я же предпочитаю смотреть на это как на дар. Прощальный дар профессора Неймана мне. По-своему трогательный, но вы едва ли поймете. Требовался последний штрих, чтобы все завершить.
– Завершить
