в руках. Забранные обручем длинные черные волосы, тёмно-синие глаза, узкий шелковый галстук и сверкающие фиолетовые ботинки а-ля Гарри Купер.
Юлия раскрыла глаза: это Парфёнов?! И куда делся долговязый нескладный мальчишка, вечно забывавший тетрадь по сольфеджио?
– Бабник виден по полету, ― с удовольствием произнёс кто-то из одноклассниц за спиной Юлии.
Со словами «извините, здесь становится жарко», Глеб обворожительно улыбнулся, скинул пиджак, бросил его на край сцены и эффектно приподнял саксофон.
Женщины застонали: тонкая белая рубашка и обтягивающие брюки давали понять ― звезда телесериалов не тягает тупо железо в подвальной «качалке», а занимается с персональным тренером на кардиотренажерах в дорогом фитнес клубе.
Глеб сыграл попурри из Гершвина, Битлз и Веббера, а затем указал на рояль и попросил в микрофон:
– Девушки, кто мне поможет?
– Я! ― неожиданно для себя (сказались два бокала шампанского) выкрикнула Юлия, вскочила и, не дожидаясь ответа, быстро пошла к сцене.
– Это же наш борец за права животных, ― услышала Юлия за спиной. ― «Мисс наука»!
Глеб с интересом посмотрел на узкие загорелые колени и голые плечи впорхнувшей на сцену Юлии и бодро выдал несколько тактов «Любовь нечаянно нагрянет!».
Юлия села за рояль и похолодела от волнения: последний раз играла год назад, на дне рождения мамы, которая из всех сил стремилась продемонстрировать разнообразные таланты дочери коллегам и приятельницам ― обладательницам сыновей и внуков, «приличных и перспективных мальчиков».
Глеб профессионально выдержал паузу, дождался тишины и проникновенно, в полголоса проговорил в микрофон:
– Я люблю дождь, за его струями не видно моих слез…
Женщины затрепетали.
Глеб повернулся к Юлии и заиграл композицию Владимира Кузьмина.
К своему удивлению Юлия легко подхватила мелодию. «Так громко дождь стучит по крыше, всё тот же запевала-дождь», ― выводила она пальцами по клавишам и чувствовала, как тело наполняется жаром.
Через несколько минут зал взорвался аплодисментами.
Они вышли на улицу. Здание строгого сталинского ампира осталось позади, расплылось в тонкой пелене дождя. Сияющие фарами машины с шорохом проносились по мокрому асфальту, раскрывая веера брызг.
Юлия смеялась. Прохожие ― кто опасливо, кто весело ― уступали дорогу Глебу, выдававшему страстные синкопы на саксофоне.
Юлия остановилась возле зеркальной витрины, проверить макияж.
– И с чего это людям вздумалось расславлять, что я хороша? Врут они всё! Нисколько я не хороша… ― со смехом поддразнил Глеб и увернулся, прикрывшись саксофоном. ― Хотя… Нет, хороша я! Чудо, как хороша!
Они гуляли несколько часов, пили чай в «Шоколаднице», а под утро оказались на Тульской, в
