сильно. Ольхон будто дрожал, когда два кам сталкивались своими духовными силами, где один отстаивал свое мнение, а второй, более юный, желал защищать семью от нападок ата. Альп был строг после смерти катын, долго горевал в одиночестве и не желал подпускать к себе никого. Кан думал, что именно это заставило ата измениться, полностью подавив в себе любовь и трепет. Нагнав ата подле берега, Кан спокойно спрятал руки за спину, с наслаждением рассматривая Байкал. Он любил это место куда больше, чем прошлые азиатские деревни. Да, они были полны разных яств, обилие тканей привлекали к себе их женщин, но ничто не сравнится с чистым воздухом, ледяными ветрами и запахом озера. Байкал пах домом, защитой. Кан всегда спускался к берегам, поджимал под себя ноги и смотрел ночами за тем, как природа оживала под лунным светом. Яркие звезды отражались в его глазах и воде, птицы тихо напевали песни, а за спиной не было ни звука – деревня спала, погруженная в сладострастную дрему.
– Что ты видишь здесь, огул?
– Чистые воды, ата. Спокойные, необузданные, но такие близкие и родные.
– Что ты видишь во снах, огул?
Кан дернулся, совершенно не понимая, откуда ата знал о непонятных снах. Нервно сглотнув, кам отвел взгляд, сделал глубокий вдох, желая поведать ата всё то, что с ним происходило. Желая начать, Кан открыл было рот, но тут же осекся из—за вытянутой руки. Прижимая палец к губам, Альп показывал огулу что тот должен молчать. Ощущая спиной чье—то приближение, опытный воин и кам не желал раскрывать пред кем—то их тайны, особенно если тот оказался чужим. Кивнув, Кан почесывал широкий меховой пояс, пока Альп готовился к возможному нападению. Светлый образ рассеивался, вместо него пред двумя кам оказалась Умут, в руках которой было пустое деревянное ведро. На её щеке небольшой порез, а на руках были виды синяки. Кан дернулся к сингиль и крепко схватил за кисть, притягивая к себе.
– Что это, Умут?
– Эджи? Ата? Что вы здесь делаете?
– Умут, я ведь задал вопрос тебе.
Отведя взгляд, она пыталась высвободить руку, но эджи только сильнее сжал её, совершенно не желая прекращать разговора. Кан видел, насколько сильно стал серьезным ата, впервые за долгое время показывая истинные чувства. Хмуро смотря перед собой, Альп старался как можно скорее подняться к деревне, будто точно зная, кто смел так поступить с кыз. Умут старательно дергала руку, пыталась зазвать эджи за собой, почти со слезами на глазах падая на колени. Кан с непониманием смотрел на сингиль. Присев, он бережно поглаживал Умут по голове, изредка опуская руку, дабы коснуться щеки.
– Сингиль, что произошло?
– Он просто случайно, эджи. Он не хотел, честно.
Вскинув бровь, кам не сразу понял, о ком говорила Умут. В деревне послышался крик. Дернувшись и опустив руку сингиль, Кан незамедлительно побежал в Ольхон, по пути обдумывая кто был тем самым “он”. Пламя центрального костра резко вспыхнуло. Альп, держа в руке нож, наступал на высокого юношу, в руках которого был небольшой серп. Староста
