руку для удара, староста и не думал щадить свою бывшую кыз. Ударив Джан по щеке, мужчина дернул рукой, пытаясь умерить боль и жжение. Джан с трудом удержалась на ногах, отходя от юной и неумелой кам. Приложив ладонь к правой щеке, девушка пыталась понять содеянное, осознать за что ата поступал так с ней всякий раз, как та делала небольшие ошибки. А теперь, когда ошибалась другая, староста спокойно смотрел, скрестив руки на груди.
– Ты не смеешь упоминать её, дух.
– Я жива, ата. Вы слышите меня?
– Убирайся. В следующую нашу встречу я не пощажу тебя, Джан. Ты посмела прервать камлание и ещё думаешь, что мы простим тебе это?
– Она повредила тунур. Ни один кам не обращался так пренебрежительно с тунур, ата. Духи будут гневаться ещё сильнее.
– Убирайся.
Достав небольшой нож, староста был серьезно настроен, совершенно не желая видеть кыз, старательно делая вид, что та – кормос. Усмехаясь, Джан только кивнула, растирая ладонью щеку. Теперь ей не было больно и страшно. Можно было смело ступать к разъяренным волкам, даруя тем власть над телом и жизнью. Раньше бывшую кам держал здесь ата с возлюбленным, но те предали, покинули в тот самый миг, когда были нужны. Простое камлание, закончившееся трагедией, навсегда изменило жизнь той, кто просто желала спокойствия. Джан никогда не говорила о том, что без тунур способна видеть разные души, общаться с ними и позволять входить в её тело для взаимодействия. Кам не верили. Отмахивались как от нарымчи, которых считали безумными. Опустив голову и кивнув, Джан поправила потрепанные халаты, ступая босыми ногами по ледяным землям. Синие пальцы почти не сгибались, а каждый шаг давался с трудом и болью. Но бывшая кам, обнимая себя руками, делала всё, дабы согреться. Мужчины тихо шептались, продолжая удерживать в руках острые ножи. Неопытная кам прижалась к возлюбленному, что не смотрел в след той, кому готов был отдать свою душу и сердце. Джан ощущала смятение, видела, насколько сильно страдал он, до конца не понимая правильность действий каждого в Ольхоне. Но таков был приказ старосты, голос которого принуждал слушаться, склонять голову так низко, как когда—то давно.
Скрываясь за ветвями ели и белоснежным снегом, Джан прижалась к широкому стволу дерева, прикусывая губу так сильно, дабы не сорваться на крик. Постепенно переставая ощущать каждую из ног, бывшая кам не знала, как далеко сможет уйти. День сменялся вечером слишком быстро. С каждым новым вдохом Джан цеплялась за разодранные ткани, тяжело дыша и закрывая рот от немого крика. Ей было холодно. Голод уже давно прекратил быть столь ощутимым, чтобы привлекать особое внимание. Вьюга завывала. Витающий снег перекрывал путь, мешал ориентироваться по повязанным лентам, пока Джан не упала с громким криком. Она тянулась к ноге, полностью прекращая её ощущать. Пальцы будто исчезли, забирая с собой натянутую светлую кожу и малую часть нижних халатов. Хруст снега прерывал редкую тишину, когда ветер успокаивался, дабы поднять больше снега с деревьев,
