и уже в девять вечера становится темно. Вот именно темнотой мы и собирались воспользоваться, которая вкупе с постоянно моросящим дождём и свинцовыми тучами, закрывающими луну, должна была обеспечить максимальное прикрытие операции.
А данную операцию предложил провести я, как бы нескромно это ни звучало. И так получилось, что выполнить её мы могли только благодаря мне и только мне. А если сказать точнее, то благодаря одному из приобретённых мной умений – умению видеть в темноте. Кроме меня, с этой задачей без карманного фонаря, факела или другого подсвечивающего предмета или устройства никто справиться попросту не смог бы. Ни звёзд на небе, ни иллюминации от луны, ни света от уличных фонарей – одна сплошная тьма. Ну как тут что-либо увидишь? А вот я видел. Видел и вёл за собой отряд, где люди, держась друг за другом, шли чуть ли не след в след за мной, стараясь не потеряться.
Мы собирались исполнить замысел, который без моего уникального и невесть какими путями приобретённого умения осуществить было бы практически невозможно.
Когда я о своём навыке на том совещании, что проходило в штабе, рассказал командирам, они буквально застыли.
А сказал-то я всего ничего. Точнее не сказал, а предложил:
– А давайте дорогу из Троекуровска к Новску заминируем непригодными для нашей артиллерии минами и снарядами, что в вагонах на станции есть?
И вот итог – ступор вышестоящего командного состава.
Быстрее всех от шока отошёл комдив и, ошарашенно-удивлённо покосившись на своего зама, поинтересовался:
– А откуда ты, Алёша, про снаряды и мины знаешь?
Скрывать смысла не имело, поэтому ответил как есть:
– Так обмундирование когда получали из вагонов, в том же составе два вагона с этими самыми снарядами и стояли. Вот и вспомнил.
– А с чего ты взял, что там снаряды и мины?
– Так один вагон приоткрыт был, там на ящиках надписи. Да к тому же все бойцы в очереди об этом говорили. Так что никакой тайной ни для кого это не являлось, – пожал я плечами.
Неверовский посмотрел на своего зама и, показав ему кулак, прошипел:
– Ты почему мне секретность не обеспечиваешь?!
Тот поправил подворотничок, кашлянул и негромко произнёс:
– Виноват!
– Виноват! Видишь, все знают, что у нас там эти чёртовы снаряды застряли. Вот немецкая разведка сработает или в плен кто-нибудь из наших бойцов попадёт и расскажет об этих вагонах. И тогда жди беды. Бомбардировщики налетят, и всё, одной бомбы хватит, чтобы у нас полгорода разнесло! – негодовал комдив.
– А что я могу сделать?! Паровозов-то нет. Все выведены из строя огнём противника, вот вагоны там и стоят. Мы кое-что на склады переместили, а ненужные боеприпасы, что не подходят для нашей артиллерии, там оставили. Сейчас нет свободных людей, чтобы этим заниматься.
