что заминированный нами участок находился на протяжении двадцати столбов, из чего сделать вывод, что длина минной ловушки составляла около одного километра. Много это или мало, я не знал. Но как бы то ни было, эффект от применения такого количества взрывчатки, снарядов и мин должен сыграть нам на руку.
Сказать, что минирование намеченного участка дороги проходило сложно, – это ничего не сказать. Оно проходило не просто сложно, а очень сложно. Особенно для меня, потому что из всего нашего отряда именно я, обладая ночным зрением, был поводырём, глазами и руками сапёров.
Когда мы использовали все имеющиеся в этом заходе боеприпасы, то бойцы оставались на месте и отдыхали, а я в сопровождении пятёрки красноармейцев возвращался в город. Там мы вновь загружали телегу и следовали к месту будущей засады, чтобы часа через два вернуться в город вновь.
Что же касается самого засадного полка, то я настоял, чтобы в помощники ко мне были приписаны уже проверенные в бою бойцы: двое окруженцев, с которыми мы выходили из Троекуровска. Я ещё хотел бы взять к нам Апраксина, но он лежал в госпитале с тяжёлым ранением, и сейчас ему проводили операцию, вследствие этого в группу пригласил только тех, кто находился в строю: Садовского и Зорькина. Оба они показали себя в предыдущих боях как смелые и отважные красноармейцы, поэтому, включая их в список своей группы, я надеялся, что они станут мне надёжными помощниками. К тому же Садовский водил не только автомобиль, но и мотоцикл, а потому на одном из них именно он должен был в условленное время эвакуировать с места засады часть нашего отряда.
Тут нужно сказать, что новость о том, что красноармейцы вновь будут воевать плечом к плечу со мной и Воронцовым, у бойцов не вызвала особого восторга. Более того, на их расстроенные физиономии было жалко смотреть. Когда лейтенант госбезопасности зачитал приказ, что отныне они поступают в его распоряжение и будут входить в состав специальной группы, они тотчас же попросили их заменить на каких-нибудь других. Вначале я не понял, почему они не хотят быть с нами, ведь мы прошли огонь и воду и вышли из сложной ситуации победителями, но вскоре нам удалось это выяснить.
Воронцов задал прямой вопрос:
– Почему не хотите быть в группе?
За обоих ответил здоровяк Садовский. И ответ его меня очень расстроил.
Он чуть помялся, а затем, разгладив усы, произнёс:
– Так чего хотеть-то? Убитым быть? Сейчас же этот шебутной, – он кивнул на меня, – обязательно вперёд полезет. Как давеча – с самолётом. А на самом передке оно и выжить сложнее.
Воронцов хмыкнул и покосился на меня. Ну а мне сказать в своё оправдание оказалось, в общем-то, и нечего. Я прекрасно понимал бойцов. Они хотели выжить в мясорубке, которую нам предстояло пройти, и лишний раз попросту не хотели подставляться. Мне было очень обидно за них. Да, возможно, они были правы, когда чувствовали, что мы идём на сложное дело, но всё же я надеялся,
