четвёртой роте есть сапёрный взвод. И к артиллеристам мы приписали несколько сапёров для помощи в возведении инженерных сооружений. Наверняка там есть и минёры. Так что, думаю, необходимых людей… – Селиванов посмотрел на меня и закончил: – Если мы решим использовать эту идею, найдём.
Глава 4
Открыв немного карт
– Идея, нужно сказать, неплохая, интересная. Или у тебя есть сомнения в эффективности? – продолжил обмен мнениями полковник.
– В эффективности – нет. Если действительно суметь заминировать достаточно большой участок и подорвать в нужный момент, то это, естественно, вызовет не только потери у противника, но и панику. Если же после этого мы применим артиллерию и засадный отряд, то паника усилится кратно. Не исключено, что противник, в такой непростой и непонятной для себя ситуации откажется от наступления и начнёт откатываться назад, тем самым захват города нам удастся если не предотвратить полностью, то максимально оттянуть новое наступление: вряд ли противник решится на него сразу, без рекогносцировки. Без сомнения, когда немцы отступят, они начнут перегруппировку, подсчёт потерь и сбор уточнённых разведданных. Это может занять достаточно долгое время, что, в свою очередь, даст нам ещё один шанс на получение подкрепления. Меня смущает другое, а именно – когда проводить минирование? Днём нельзя – немцы увидят и мало того, что откроют артиллерийский огонь, так ещё и всё поймут, значит, эффект неожиданности будет потерян. Тогда, получается, ночью? Но ночью-то вообще нереально это сделать, ничего же видно не будет. Одну-две мины, вероятно, установить можно, но заминировать целый участок – нет.
– Ты прав, нормально заминировать не получится. Оно и при лунном свете тяжело было бы, а сейчас вообще всё небо в тучах. Куда уж тут. Если только к вечеру облака рассеются, – Неверовский посмотрел в окно, – но что-то не похоже.
– Товарищи командиры, – влез в чужой монастырь планирования я – обычный красноармеец Забабашкин. И пока вновь шокированное начальство не приструнило зарвавшегося бойца, который чудом попал на военное совещание, быстро произнёс:
– Хочу поделиться важной информацией – я неплохо вижу в темноте, поэтому, думаю, смогу помочь сапёрам в минировании.
После моих слов в мгновение ока повисла полная тишина.
Я буквально чувствовал, как меня сверлит глазами Воронцов. Угрызений совести я, конечно, не испытывал, но всё же мы с ним прошли огонь и воду, поэтому решил перед ним повиниться:
– Извините, товарищ лейтенант государственной безопасности. Не хотел раньше говорить.
– Почему? – насупился тот.
– Извините, привычка. Не привык открываться.
Воронцова мой ответ не устроил, и он отвернулся, явно негодуя.
Ну а что я мог с этим поделать? Пусть дуется. Если бы вернуть время назад, я, и проживая тот отрезок жизни ещё раз, всё равно бы не стал ему открываться. Да и вообще, к слову сказать, и не собирался раскрывать свой секрет никому и никогда. Не собирался, потому что боялся привлекать к себе ненужное
