бесконечно огромном чужом мире бесконечно огромных чужих лесов помочь себе мог только ты сам. И если мир предлагает тебе что-то, что однажды выходит за пределы твоего опыта эксперта по выживанию, нужно как минимум воздержаться от спонтанных решений. Или, напротив, успеть довериться инстинкту. Выглядело так, словно кто-то висел под потолком вниз головой, так что длинные черные волосы почти касались земли. Только здесь не было потолка. И у висевшего не было тела. Я не знал, что за этим стояло. Муравьи снова бегали у меня по затылку.
По большей части это было лишь пятном в темноте, почти не имеющим четких очертаний, и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть там хоть что-то. И чем сильнее ты вглядывался, тем меньше тебе хотелось видеть.
Самым жутким было то, что пятно никак не соотносилась с прочей реальностью. Оно ни на чем не держалось и не двигалось. Пятно просто висело посреди темноты, как в коридоре, уходящем в ванную. Я не знал, что думать. Открывать кабину, куда-то идти и что-то исследовать желания у меня не было никакого. В пределах Властелина Колец и его жутких вотчин имелось бессчетное множество трудно объяснимых явлений и загадочных аномалий. Не все они что-то значили и не все обещали неприятности – просто этот мир был так устроен. Но опыт подсказывал, что к каждому из них следовало относиться именно так – как к знамению, закрывающему главу твоей прежней жизни. Потом я уснул.
Мне снилось, что я забыл закрыть на ночь окно и теперь жалел об этом, не зная, как это исправить. Я открыл глаза и вначале ничего не понял. Было очень темно, но я почему-то видел все. Я проснулся от понимания того, что в кабине кто-то был, и я не мог понять, кто, в проеме окна это выглядело сплетением корней, но самым страшным было не это. Откуда-то я знал, что меня здесь нет, что весь мир снаружи за стеной темноты выглядел тем же сплетением не то корней, не то волос, не то истлевших костей. Я пытался и не мог отделить сон от реальности, и от этого не мог дышать. «Бойся лающих овец», – произнес чей-то голос, и я открыл глаза. Вначале я ничего не понял. Окно было закрыто. В кабине никого не было. Я дышал часто, с надрывом, словно на дальней дистанции, когда до меня дошло, что это был всего лишь сон, самый обычный сон, я почему-то испытал такое облегчение, словно избежал смертельной опасности.
Когда спустилось серое утро и обозначились очертания останков какой-то старой двери по соседству, одиноко торчавшей прямо из грунта, впереди была только просека и больше ничего. Но я уже не верил, что сумею отсюда выбраться.
Я больше не говорил с Тьмой, и Тьма молчала.
Землеустроитель
Комары не обманули: день выдался настолько теплым и солнечным, что все, что было до него, воспринималось как нехороший сон.
Стена выросла за одну ночь. Грубые ряды исполинской каменной кладки возвышались над рельефом обрыва и здравым смыслом, словно стояли здесь всегда, всё видевшие и ко всему равнодушные. Стена торчала прямо из скальных образований,
