Сережка для нее – это да, а я… будто чужая ей.
Бабушка молчит: она-то знает хорошо эти Светланкины «штучки». Мать же ласково гладит ее по волосам и успокаивает:
– Зря ты, доченька. Бабушка тебя тоже любит. Бабушка всех нас любит.
– Да-а-а… А Сережку – больше всех.
Иван Андреевич, оторвавшись от тарелки с борщом, поднимает глаза на жену.
– А кстати: где он? Почему не за столом? Все еще дрыхнет?! Ну, я ему, – отец поднимается с места.
Его останавливает жена.
– Ешь, Ваня. Я сама схожу.
Муж, собственно, даже рад, что эту неприятную миссию исполнит жена. Он садится.
Теща недовольно крутит головой и заступается.
– Оставьте парня в покое, – говорит она. – Пущай малый лишние пять минут понежится в постели.
– Портишь, мам, внука.
– А что я говорила?! – успевает вставить Светланка и язвительно добавляет. – Сережка – Ясно Солнышко.
Бабушка обиженно надувается и отставляет в сторону тарелку.
– Ну, да! Ну, конечно! Вы знаете, как надо с детьми, а я нет… Конечно… Откуда мне знать-то? Своих-то ведь не было никогда… Вона, какая дылда, – она тычет сухоньким кулачком в спину своей дочери, – а ведь без отца вырастила… И, вроде как, ничего девка… При образовании и при деле… Не то, что у других… Вы знаете, как воспитывать, а я – нет.
Нина Викторовна выходит, чтобы поднять сына, который действительно любит больше других по утрам нежиться в постели.
Светланка хихикает. Она хихикает оттого, что ей больно уж пришлись по душе бабушкины слова «дылда» и «девка».
Отец смотрит на дочь.
– Ты почему не ешь борщ?
Девочка состроила недовольное лицо.
– Не хочу, пап. Я же девочка.
– Ну и что? Девочки не едят, что ли? Ешь, давай, и помалкивай.
– Мне нельзя.
– Это еще почему?
– Я – на диете
– Ты?! На диете?!
– Ну, конечно, пап. Не хочу я выглядеть толстушкой. Толстушек мальчишки не любят.
Отец округлил глаза. Он знает, что девочка растет не по годам, но чтобы в десять лет и о мальчишках думать?!
– Глупости! – сердится отец. – Об этом думать будешь потом.
– О чем, папуль?
– Ну… это… о мальчишках… еще рано…
– Когда, папуль, в самый раз? Когда состарюсь? Когда как бабушка стану?
Отец недовольно крутит головой.
– Пока что старость тебе не грозит.
– Пока – да. Но годы пролетят…
Иван Андреевич сердито прерывает:
– Ладно, девочка, замнем для ясности, – он поворачивается к теще. – Вера Осиповна, что нынче за дети?
Теща поджимает сухонькие губы.
– Это все телевизоры… Насмотрятся и несут невесть что, – и тут же укорила. – Позволяете много.
