забей, – спокойно сказал я, делясь ковбойской бурдой из кружки. – У нас экспертиз было столько, что живого места нет. Все знали.
– Это тогда все знали! А теперь, получается один я не знал, – он приготовился орать, но я положил ему пачку актов.
– Все подпиши и иди спать. Я подумаю, как быть.
– У нас официальный пуск был три дня назад.
– Это точно, – вяло сказал я, вспоминая наш корпоратив. И тут вошла Бриетта. На ней был тесный и элегантный комбинезон, который в этих краях все почему-то называют «лима», ее любимая шапочка – чула. Перуанская такая шапочка, очень милая в ней я Бриетту увидел тогда, давным -давно,. За ней волочились лямки комбенезона, гремя пряжками, она их ловила и одновременно перебирала наряды и допуски в папке, прижатой к груди. Я сразу почуял неладное.
– Куда ты собралась?
– Круг Мажино- Монтекума-Старый Обелиск, сбор показаний со всех маяков.
– Не вовремя, у нас чепе…
– Да имела я твои чепе.., у меня своя работа, маяки не обновляли месяц! – сказала она, пряча глаза и Филипп сразу вышел вместе со своей кружкой. Он четко помнил и исполнял наше правило- при выяснении отношений больше двух не собираться.
– Да в чем дело?
– Ни в чем. Подпишите наряд —допуск, синьор официале… И допуск на выезд!
Я глянул в бумаги. Желтый «Балкан», конечно, берет, дался он ей. Потом подумал и подписал. Спорить было себе дороже.
Она кивнула, схватила бумаги и пошла к выходу. Я подхватил лямки и потащил назад, а ей будто того и надо было. Она швырнула в меня бумагами, планшетом и сложенным свитером
– Ты! Превратился в высопоставленную самодовольную институтскую сволочь! И сам этого не заметил! Знаешь это? Сволочь, которая творит все, что хочет! Мы тут гнием от мороза, я детей месяцами не вижу, термосапоги к пяткам приросли, а ты мало того что каждый день играешься в Зорро с людьми которые тебя рады закопать, так еще ты кладешь с прибором на всю нашу работу. Как ты там говорил – не бойся выбрасывать сомнительные результаты? Так вот, сейчас у тебя все результаты сомнительные и знаешь почему? Потому что тобой движет только одно – полупьяная ирония бывшего интеллектуала. Что, твои наставники перестали поддерживать тебя под ручки и потребовали результатов? Правильно, проще все сжечь, чем становиться под прицел. Ничего, выдадут еще миллионов семьдесят, и я сотворю еще одно мертворожденное чудо света, пусть заткнуться! А вот мне кто мне выдаст еще десять лет жизни? Нормальной, человеческой, я не говорю о счастливой уже, а просто спокойной жизни.
– Я не трогал и пальцем! Просто пробило контур!
– Да от тебя же бензином прет! Бензином и перегаром. Смотри на себя в зеркало, смотри, свинья надувная! Тебе никого не жалко. Себя не жалко! Фила не жалко, Дорку! Меня! Совершенства жаждешь? Будет тебе совершенство —посмертное!
И тут в дверь забарабанили. Отчаянно прямо-таки молотили в чахлую
