– высокий, массивный, седеющий трактирщик с самоуверенной улыбкой, всегда таящейся в уголках губ, о чем бы ни шла речь. Большие пальцы он заложил в проймы жилета, пошитого в старозвездчатских традициях, – и подобный выбор одежды говорил о многом.
– Однако не стоит забывать и о том, что эта трагедия связана с отшельником, который влачит существование вдали от добропорядочных селян на берегу реки Лисички, в подозрительной близости от леса и болота. Я сейчас говорю о Фенделе Эйхазе. От него в Звездчатке всегда бывали одни неприятности, ну а теперь совершенно ясно, что именно он главный виновник бедствия, обрушившегося на нашу прекрасную деревню.
Звентибольд вскочил так стремительно, что его стул с шумом опрокинулся.
– Этот несчастный отшельник принес в твою великолепную таверну настоящий поток золота, лицемерный ты трус! – возмущенно воскликнул он. – Думаешь, никто об этом не знает?! Как ты можешь говорить такие мерзости о том, кто, во-первых, никогда не вернется, а во-вторых, всегда платил тебе сполна?
Шнеклинг сохранял спокойствие. Все с той же улыбкой он, казалось, раздумывал, как бы ответить Биттерлингу.
– Как ни жаль, но Кремплингов нам сегодня выслушать не удастся, хоть в этом и нет ничего удивительного, – вовремя вмешался Одилий. Его неподвижный взгляд встретился с тревожно поблескивающими глазами Дрого. – И все же у меня есть основания надеяться, что через два-три часа даже такой отважный житель Звездчатки, как наш прозорливый хозяин «Туманов», посмотрит на происходящее иначе.
В его голосе впервые прозвучали резкие нотки, но, видимо, таилось там и что-то еще, отчего Шнеклинг опустился на стул, не сказав больше ни слова. Он несколько раз смущенно потер глаза и потянулся за стаканом ягодной настойки.
– А теперь послушаем, не случилось ли чего в других деревнях, раз уж в Звездчатке было так тихо и спокойно. За исключением, конечно, трагедии у Кремплингов, – с непроницаемым выражением лица распорядился старик Одилий.
Ремберт Риттерлинг, глава Оррипарка, поднял руку, явно давно ожидая возможности высказаться. Вид у него был несколько растерянный, словно уважаемый квендель не вполне доверял своим воспоминаниям. Однако он изо всех сил старался держать себя в руках в присутствии весьма состоятельного соседа Гизила Моттифорда, который сидел напротив и смотрел на него с сомнением.
– В ту ночь я был в Болиголовье с замечательным другом Гримоальдом Сандборстлингом. Сегодня Грима нет среди нас, потому что он еще не оправился от тяжелой травмы. Мы праздновали его день рождения в трактире «Красный тролль», засиделись на большой террасе до глубокой ночи, было тепло, небо все усыпано звездами… Клянусь пустотелыми трюфелями, ничто не предвещало бури, однако случилось вот что. – Слушатели ловили каждое его слово, и Риттерлинг на мгновение заколебался, но потом продолжил: – Все эти ночные ужасы появились из пустоты: небо над трактиром разверзлось, туманный
