чё, думаешь, они из кабинетов в болота полезут? – сомневался первый.
– Да хрен знает. Лучше перебдеть.
– Инициатива, как говорится, – слышно, как третий отпнул тело сектанта. – С куполом своим заебали.
– А сектанты тебя не заебали? – усмехнулся второй.
– Ну а чё они сделали-то? Делиться не стали – вот и плохие. Ладно, продолжай.
– Всем покинуть территорию, – снова раздался голос из мегафона. На этот раз он был громче и настойчивее.
Я смотрел на Ани-Мари, которая отчаянно цеплялась за урну. В ней был весь её мир, всё, что осталось от неё прежней.
– Сбрось её, – прошептал я.
Она покачала головой.
– Твою мать, Макс.
– Тебя убьют.
– Тогда пусть убьют.
Слова застряли у меня в горле. Что я мог сказать? Что её жизнь важнее? Что пепел не имеет значения?
– Она потеряла всё, и я хочу ей вернуть спокойствие хотя бы так, – пыталась убедить меня Ани-Мари.
– Она сама отказалась от всего, что имела, – резко, необдуманно вырвалось из меня. – Думаешь, она отказалась только от меня? От нас двоих. От себя.
– Но ты даже не думал помочь. Она заблудилась. Ты ушёл. Я осталась. Я не брошу.
Мы продолжили идти также аккуратно, не привлекая внимание и пытаясь синхронизировать собственные шаги. Ани шла впереди, но я заметил, как напряжены её плечи. Она будто сдерживала слёзы.
Упущенный разговор с матерью только разгорался огнём внутри меня. Я не сказал всех своих обид и пытался утешить детское эго через, как казалось, единственный проводник, поэтому и бесился на сестру.
Думал, будто она виновата.
Военные перекрикивались, расчёсывая территорию на наличие «Целом», в особенности много было их в здании, где мы обедали.
– Здесь был лагерь, – предупреждал военный в рацию. – Здесь остались документы, разбросаны вещи.
Мы переглянулись. Стало понятно, что в спешке Коэн порвал рюкзак, зацепив его за арматуру.
– Твою мать, – без звука, лишь хлопая губами, читалось от Коэна.
За окном здания потрескались стёкла на полу. Кто-то, пытаясь быть незамеченным, пододвигался к нам. Ведрана рукой указала нам присесть ещё ниже и быть готовыми к старту.
Её дуло поднялось наверх, ближе к раме. Она с каменным лицом смотрела на меня. Этот взгляд для меня абсолютно не знаком, но я мог прочитать его: чуть что, прогремит выстрел без сожалений.
Шаг. Шаг. Шаг.
Бетонные ошмётки давились под весом военного. Из окна тихо вытянулась подпирающая автомат рука, а после завиднелся подбородок. Я не мог не услышать ничего, кроме кипящей в висках крови.
Видел, как легонько сжимался палец Ведраны на курке. Ещё миг. Я затаил дыхание. Если бы мог, и сердце бы остановил.
– Стоять! – окрикнули сзади.
Ведрана выстрелила в выглядывающего из окна, попав ему аккурат в просвет между шлемом и
