занятий и переносили записанные оценки в электронный журнал. И теперь, похоже, Сереже никогда уже не быть в их числе.
– Ты пререкаться со мной будешь? – Затряслась она, да так, что промелькнула мысль, не случился ли у нее удар. – Еще никогда за все сорок лет в школе мне так не хамили дети!
– Вы довели ее до слез, какое здесь хамство? – Не унимался Сережа. Я как могла крутила головой, показывая, чтобы он не продолжал. Но видно, отступать уже было некуда.
– Да что ты! – Тон Жабы не оставлял надежды на будущее. Она улыбалась такой же приятной улыбкой, какой маньяк смотрит на растерянную жертву. – Иди-ка ты, дорогой мой, вон из класса. Я тебя не аттестую, вот и все. Ко мне на занятия можешь больше не приходить.
Сережа только пожал плечами, собрал свои вещи и, проходя мимо, подмигнул мне.
Что это могло значить? Он хочет, чтобы я шла за ним? Или просто имел в виду, что все хорошо? Я тупо глядела ему вслед, не решаясь, что-нибудь решить.
– Ты так и будешь столбом стоять? – При этих словах Жабы я аж подпрыгнула и, оборачиваясь, прошла на свое место. Я даже не была уверена, что ее слова не относились ко мне и что мне не следовало последовать примеру Сережи. Все то время, пока она прохаживалась глазами по классу, я тряслась и ждала, когда придет черед и мне выйти с позором. Но Жаба лишь выбрала новую жертву и продолжила нервно шагать по кабинету и критиковать решение на доске.
Весь оставшийся урок я пыталась не разрыдаться окончательно. Мне было ужасно стыдно за прокол у доски, страшно за Сережу и его аттестат, к тому же мучило сильное чувство вины перед ним. «Но я ведь не просила его заступаться!», – прошептал коварный внутренний голос. «Не будь дурой, ты сама у доски жалела, что никто тебе не помогает!», – перекрикивал его другой. С одной стороны, я винила себя, ведь это из-за меня теперь у Сережи проблемы, с другой – винила его самого, ведь теперь моя же совесть настроилась против меня. Я разрывалась между тем, чтобы выйти из кабинета и навлечь на себя гнев учителя, и между тем, чтобы спокойно досидеть остаток урока. «Вдруг Сережа все это время ждал тебя за дверью? Вдруг он больше не посмотрит на тебя? Так ты отплатила ему за все? Ведь он один решил дружить с тобой, между прочим», – продолжала давить совесть. Злость на Жабу и вина перед Сережей забирали все мои мысли. Глаза бегали по строчкам правил, но все пролетало мимо. Решение примеров приходилось искать в интернете, держа телефон под партой на коленке.
Звук звонка будто поразил меня током. Я даже не сфотографировала домашнее задание, просто покидала вещи в рюкзак и почти побежала на выход. Нужно было идти на биологию, но никаких сил не было. Старосте, Ираиде, я сказала, будто у меня заболел живот и попросила предупредить учительницу. Просто прогулять не вышло бы – мы здоровались в вестибюле.
Дома я быстро побежала к лестнице на второй этаж, кое-как побросав обувь. Но тут услышала голос отчима.
– Чего так рано? – Он облокотился на косяк двери, засунув руки в домашние штаны. Я даже знала, что сзади на голени на них есть дырка. Мне казалось, как он женился на маме, так сразу
