я, пользуясь случаем, хочу высказать свое восхищение вами, – волнуясь, сказал Костя. – Мы все знаем, сколько вы делаете для фронта, для победы. И про ваши мастерские в Кремле, и про санитарные поезда…
– Идемте, а то опоздаем, – перебил юношу князь Сергей. – Поговорим в антракте.
Он продолжал осматриваться, и это заметил князь Константин.
– Кого-то ждешь?
– Да, один мой старый полковой товарищ… Идемте, я найду его в театре.
И тут он заметил человека в картузе, бросился к нему и резко повернул к себе.
На князя Сергея смотрело испуганное лицо бородатого извозчика. А тот, что заглянул в окно кареты, был бритый, только, кажется, с усами… Нет, бородка была, но именно бородка, а не борода…
– Обознался…
Князь Сергей ретировался, вернулся к своим, взял под руку жену и повел ее ко входу в театр.
Глава третья
Убийство
Морозное солнце изредка проглядывало сквозь белесые облака. Было холодно, бесснежно, задувал колючий ветер.
Дворник закончил скалывать ледок на ступеньках Исторического музея, ушел, сгибаясь от ветра. Несколько прохожих быстро прошли в Иверскую часовню, что у Воскресенских ворот.
Прикрываясь воротником пальто от ветра, высокий молодой господин в заграничной кепке с наушниками и в сапогах беседовал о чем-то с человеком в крестьянской одежде – видимо, его слугой.
Молодому господину было двадцать шесть лет. Выправки он был военной, уже научился управлять людьми, потому что отличался волей, был смел, занимался гимнастикой по системе немца Мюллера, изучал психоанализ, читал не только Фохта и Молешотта, но и Бакунина, с которым был лично знаком.
Звали молодого человека Борис Савинков – через несколько лет он станет во главе партии социал-революционеров вместе с Евно Азефом, одним из главных провокаторов века.
На руку Борис набросил плед, а под пледом находилась бомба.
Если внимательней присмотреться к человеку, который был одет в крестьянскую одежду, то можно было озадачиться: отчего дворовый парень так странно бледен, отчего лицо с тонким носом, голубыми глазами, рыжеватой бородкой и усами делает его похожим то ли на студента, то ли на чиновника средней руки? А если пристальней всмотреться в глаза этого человека, удивишься, пожалуй, какая фантастическая одержимость светится в них.
Ивану Каляеву было двадцать восемь лет. Он участвовал в убийстве министра внутренних дел Плеве, теперь готов был пойти на теракт как главное действующее лицо.
– Янек, Куликовский сказал, что переоценил свои силы – он не может участвовать в терроре, – сказал Савинков.
– Он человек минуты, – быстро ответил Каляев. – Я знал, что у него не хватит сил.
– Дора второй раз сменила запалы, – продолжал Савинков. – Она могла взорваться, как Покатилов.
– Значит,
