Это место, где нет увядания, девяносто восемь фениксов создают его, и тот, кто придёт сюда, будет восстановлен. – Демон посмотрел на накуренного Костю, который жадно ловил каждое слово, и улыбнулся: – Несмотря на то, в каком состоянии он или какой кусок от него остался.
– Стой, стой, стой! Это если останется пальчик и кто-то принесёт его в это место, я воскресну? – Костя лукаво смотрел на Ярика.
– Целиком и полностью, – улыбнулся Ярослав.
Костик погрузился в размышления, тихонько бубня что-то под нос. Демон улыбался.
– А как насчёт тебя? – спросил парень, пристально смотря на Ярика.
– А что я? – удивлённо спросил Ярик.
– Ну, к чему идёшь ты? Ведь мы оба знаем, что это дорога в один конец. Я выведу тебя на Ашанина, и всё! Что будет с тобой как с человеком?
Ярик посмотрел на Костика и улыбнулся. Попросил у него косяк, затянулся, глубоко погрузившись в размышления. Выдохнув, ответил:
– Это странно! Я уже и не думал, что вот так вот буду сидеть с тобой и разговаривать по душам. Без лжи и одурачивания. Просто вместе проживать наши жизни! Это сокровище бесценно! Я перестал чувствовать себя человеком, когда спас его. – Ярик посмотрел влево, где молча сидел демон. – Это изменило меня. Тогда я имел внутреннюю уверенность, что я человек. Это говорили мне мои чувства, окружающие. Я знал, что обладаю тем, что превращает меня в человека. Была и система, образ жизни, которому следовал. Всё это в совокупности говорило мне, что я человек. Но после случившегося я всё потерял. Я понял, что я что-то другое. Это чувство поразило меня как вирус – и продолжает действовать. Мы, кто бы мы ни были, сами делаем себя тем или иным. Легион сказал, что тоже был человеком, но тогда мир был другим. Возможностей был миллион. Выбор был, но даже тогда он изменился. Миллион ли лет прошло, миллиард или целая вечность, достаточно одного решения – и ты перестаёшь быть тем, кем рождён.
– Я с тобой согласен. Мы сами делаем из себя того, кого хотим видеть. Но к решению могут и подтолкнуть! Заставить выживать там, где убежища нет. Я тоскую о людской жизни, той обыденности и простоте, друзьям, которые рядом и шутят. Я тоскую о том, чего лишился. Свадьбы друзей, своей, рождения детей, становления их на ноги, внуков и старости. Мне этого не хватает! Я не знаю, что чувствует человек, который прожил миллиарды лет, утверждая, что сохранил часть человеческого сознания в себе. Но я тоскую. Тоскую о себе. О них! Тех, кто был близок! – открыто признался Костик, и его глаза засияли.
– Ты печалишься о том, чего мог достичь? Кем стать? Что иметь? Оглянись! Тебе не надоело себя обманывать? Всё, что ты перечислил, ты мог иметь, будучи человеком! Много ты видел счастливых людей? Я говорю о тех, которые в действительности радовались каждому дню, живя в ограниченном пространстве своей обыденной жизни. Это не счастье. Это самообман о счастье. Они, как малые дети, радуются колыбели, которая так уютна, так восхитительна, находят всяческие оправдания своей симпатии к ней, боясь принять правду! Правду о том, что
