в поисках адреса, выясненного еще в Петербурге. Собственно, к церкви, к обрядам ее Максимов был равнодушен, но жгла тоскливая обида. «Она не сама. Ее убили… Убили… Убил бес, которого называют святым… Он для них – свой, а мою Ларису отвергли после смерти».
Возникший перед молодым человеком нарядный Новодевичий монастырь не вовремя напомнил детство. Аркаша жил тогда в Москве, ходил гулять на Новодевичьи пруды, и монастырь, сказочный и трогательный, казался ему продолжением фантастических няниных историй. Всегда веселых, ярких, счастливых… Сейчас он даже приостановился, пораженный тем, что разбитое сердце еще способно возродить в себе отзвук былого отрадного чувства. Аркадий невольно потянулся перекреститься, но тут же, нахмурившись, быстро заложил руку за спину. «И угораздило же изверга остановиться в этих местах…»
Распутин гостил сейчас в Москве у кого-то из своих поклонников. Обитал неподалеку от Новодевичьего монастыря в большом белокаменном доме. Потом Аркадий никак не мог припомнить, что говорил швейцару, проводившему его в гостиную. Вдруг стало страшно. Невозможность справиться с волнением напомнила гимназические годы, когда вот так же трясся он перед сложным экзаменом. Отворилась дверь… Но к удивлению Аркадия, вошедший человек не был Распутиным.
– Простите, сударь, – вежливо заговорил, представившись, хозяин дома, – дело в том, что к Григорию Ефимовичу ходит очень много посетителей, не всегда… э-э, с благородными намерениями. И поэтому мне хотелось бы узнать…
Оборвав фразу, говоривший замер в испуге. Только что он с легким недоумением созерцал осунувшееся, болезненно-бледное лицо гостя, его растрепанные волосы, темными прядями прилипшие ко лбу. Но вдруг это лицо исказилось в злобе.
– Я не намерен… вы слышите… не намерен!.. давать никаких объяснений. Немедленно позовите сюда мужика, который разыгрывает Божьего посланника. Иначе я сам его разыщу и выволоку за бороду, где бы он ни таился!
Хозяин дома ничего не успел ответить, потому что на крик Аркадия явился тот, кого он так яростно к себе требовал.
– Пойди, милый, – тихо попросил он хозяина дома.
– Но, Григорий Ефимович…
– Пойди, пойди, я с барином поговорю.
Хозяин еще помялся, кинул опасливый взгляд на посетителя. Потом вышел, осторожно притворив за собой дверь.
Аркадий жадно рассматривал Распутина – тот оказался вовсе не таким, каким он его воображал. Черная, лохматая страшная фигура, которая, казалось, вот-вот взмахнет огромными крыльями и наведет тень на всю Россию, уступила место худощавому, болезненного вида человеку, похоже, не отличавшемуся физической силой. В желтоватом лице Григория не было и намека на румянец, его длинная борода и постриженные в кружок темно-русые волосы оказались аккуратно причесанными. Спокойные глаза на простом русском лице, слегка затемненные нездоровой тенью, смотрели прямо и внимательно. Время от времени Распутин их слегка прищуривал.
В первый миг Аркадия поразило неожиданное несоответствие настоящего образа и вымышленного,
