style="font-size:15px;"> Анна Крутик, отмеченная Аркашей как известная в Питере кокотка, снимала на удивление скромную квартиру. Очень миловидная особа. При имени Распутина переменилась в лице.
– Вы что же это, господа? – заговорила нервно и невнятно. – Для чего занимаетесь клеветой на святого человека? Ведь вы погубить его хотите!
– Да что вы такое гово…
– Да-да, погубить! – Анна очень разволновалась. – Все высматриваете, вынюхиваете… Потом вон статьи пишете – гадкие!
– Но…
– Вы думаете, сударь, я не понимаю, зачем вы ко мне приехали? Ах, вы же знаете мое прошлое (а кто не знает!), вот и решили, что я спуталась со старцем!
– Но, Анна Ивановна…
– Ах, оставьте, я не буду с вами любезничать! Григорий Ефимович открыл мне глаза на мерзости моей жизни. Вы, наверное, думали, что у меня тут мильоны? Да, мне неплохо жилось, но теперь все мои деньги – пу-у-ух… лебединый… нету их! Вернее… есть, да только у тех, кому нужнее! – вон, война идет. А я… с Божьей помощью и так проживу… господа… Уходите. Ничего плохого про старца от меня вы не услышите. Он душу мою спасает, он Христа нам открывает. Оставьте его, оставьте наконец, дайте ему жить спокойно. Прощайте!
Она едва не разрыдалась – истеричная особа. Очень разозлился тогда Аркадий на эту «кающуюся Магдалину»…
***
Ольга Зондельфельд разглядывала его с откровенным, но холодным любопытством.
– Не каждый день ко мне сыщики ходят, – объяснила она. – И надо же, какие приятные молодые люди, оказывается, нынче служат в полиции.
Сощурив без того раскосые глаза, она пристально глядела на следователя с видом ученого, рассматривающего редкий экземпляр изучаемой им флоры.
Аркадий придал себе вид неприступной суровости. Но после первого же вопроса лицо Ольги вдруг стало скучающе-кислым, и сыщик почувствовал даже легкое разочарование из-за того, что интерес прекрасной дамы к его особе угас.
– И вы тоже, – почти отмахнулась она и закурила. – Я-то думала, сейчас господин следователь посвятит меня в леденящие душу и кровь петербургские тайны! И что вы так носитесь – все! – с этим мужиком? Не понимаю.
Аркадий разглядывал ее блестящие короткие волосы, тонкие пальцы, небрежно постукивающие по папироске, чтобы стряхнуть пепел. И вдруг ощутил себя полным дураком…
– Но вы же сами посещали его дом, Ольга Карловна?
– Посещала. И что из того? Мне тоже было любопытно, что там за чудо-юдо такое. У Распутина почитатели собираются часто, есть среди них и мои знакомые. Скучно. Не понимаю. Он что ни на есть самый обыкновенный. С причудами некоторыми, конечно, юродивый вроде. Но такого добра на Руси всегда хватало. Странник бывший, о Боге все учит и учит. Само собой, не каждому обличения понравятся. Да и кто из знати потерпит мужицкие поучения? Но многие носятся с ним как с блаженным.
– А чего вы, собственно, от него ожидали?
– Да
