осуждением, путаются в показаниях и при более тщательной проверке оказываются недостойными доверия.
Хотя… разве заслуживает доверия купчина, которого я застал в обнимку с любовницей, и он плакал пьяными слезами, умиляясь «святости старца»? Бил себя в грудь и кричал, как мы перед «ним» низки.
«Умнее надо быть, друг мой, – сказал мне Алексей Владимирович. – И ведете вы это дело как-то… как сказать – чистенько слишком. Ведь вы же действуете по моему личному поручению и кроме меня ни перед кем отчитываться не обязаны».
Как-то очень неприятно было услышать это «чистенько»…»
Тут перо зависло в воздухе, потом полетело в чернильницу, разбрызгивая черные капли по столу. Чего же проще! Нужно все проверить самому. Давно пора. Уж его-то, Аркадия, никто не обманет. Прикинуться сторонником Распутина, войти в его кружок, а там… Он только надеялся, что у него хватит внутренних сил для игры.
Глава 5. Дочь Распутина
Свежим весенним утром Денис Агеев отправился на вокзал и вернулся в свою квартиру уже не один. С ним была девушка, улыбающаяся во весь свой пухлый ярко-розовый ротик, как живое олицетворение погожего апрельского денька.
– Что ты так веселишься, Матреша? – не вытерпев, поинтересовался Агеев, угощая гостью с дороги наливкой.
– Я счастлива, Дениска, – девушка сцепила пальцы на затылке и прогнулась назад гибким телом, откидываясь на спинку стула. – Свобода! Ты не представляешь, что это значит!
– Отчего же не представляю?
– Оттого, что ты всегда был свободен. Ведь когда не испытываешь недостатка в чем-то, конечно же, этому и не знаешь цены.
– Да-а-а, свободы уж у меня всегда было с избытком, – усмехнулся Денис. – Ни отца, ни матери, никому не нужен, гуляй не хочу, и дела никому нет.
– Ой, не прибедняйся, Дениска. Все равно мою судьбу с твоей не равнять.
– Видела Гришку? – поменял тему Агеев.
– Да, приходилось. И впрямь, темный человек. Непонятный какой-то.
– Ну, не нам его с тобой разгадывать, Матреша. Отдыхать будешь? Или сразу за дело?
– Я не устала. Да если б и устала, пожалела бы тебя – ты ж от нетерпения на стенку лезешь.
– Так дело-то какое! Сама напишешь?
– Не люблю писать. Сам знаешь, меня этому без большой охоты учили.
– Не беда. Пойдем-ка в кабинет.
В кабинете Агеева Матрена забралась в мягкое кресло и, расслабившись, даже зевнула пару раз.
– Не спи! – предупредил Денис, усаживаясь за печатную машинку. – Говорил же – отдохни сперва…
– Я не сплю, – сказала девушка, закрывая глаза. – Записывай. Зовут меня Матрена. Отчество своего не назову, так же, как и фамилии, ибо они вымышлены людьми. Сколько себя помню, жила я при женском монастыре под Тобольском. Родителей не знала. Но недобрые земляки со мной не церемонились – им известно было, что я чья-то нагулянная
