Шел и шел вперед, не думая, ничего не сознавая. Что-то цепко впилось в плечо. Рывок назад. Что-то темное и тяжелое пронеслось перед самым носом. Едва устоял на ногах. Сердце забилось сильнее от запоздалого испуга. Обернулся. Молодая особа, невысокая, рыжеватая, безмятежно улыбалась во весь рот.
– И куда вы смотрели, сударь, позвольте полюбопытствовать? Он же гнал как сумасшедший!
– О Боже! – некое чувство будто и впрямь к Богу шевельнулось в душе Аркадия. – И вправду чуть не задавил. А вы… спасли меня… Ну и сильная же у вас рука, сударыня. Позвольте же приложиться к ней в знак глубокой признательности.
Уже потом, вспоминая это происшествие, Аркадий удивлялся: в том полубредовом состоянии оно подействовало каплей сильнодействующей микстуры – встряхнуло и оживило. Инстинкт самосохранения сослужил хорошую службу. И на девушку он отвлекся: подобные личности – женского пола особенно – всегда любопытны.
Ему, как следователю, уже приходилось общаться со всякими рода авантюристками. И в этой девушке с лукаво прищуренными серыми глазами почудилось что-то вызывающе смелое, бесшабашное. Не красавица, но именно такие девчонки порой сводят мужчин с ума. Кто она? Курсистка? Купеческая дочка? Чья-нибудь молоденькая жена?
Девушка уверенным движением поправила прядь непослушных волос – не светлых и не темных, с рыжинкой. И неожиданно кивнула в сторону дома, где гостил Распутин.
– Вы оттуда идете?
– Да…
– Интересный мужик, – вполголоса заключила незнакомка. И решительно заявив «прощайте!», крепко пожала Аркадию руку.
Остаток дня, встреча с московской родней, соболезнования, утешения – все опять прошло как в дремоте. Аркадий явно заболевал.
На следующий день проснулся с обновившейся злостью на мир Божий. Даже мелькнула мысль отправиться к Москве-реке… Но топиться все же не пошел. Проведя день в беспорядочных и бездумных прогулках по родному городу, вечером завалился в «Яр». И вновь увидел его… То же самое лицо, цвет и длина волос. Только теперь это был уже не хилый тихий мужик, но пьяный разнузданный детина. Какая-то кралечка-милашка уютно устроилась у него на коленях, другая так и вилась рядом. Увидев новое лицо, мужик закричал:
– Здорово, милок! Давай к нам сюда.
Волна отвращения заставила Аркадия содрогнуться, и он почти выбежал из «Яра». Думал только об одном: «Лара! Как могла она так ослепиться им? Не может быть! Не верю!»
***
Из дневника Аркадия Максимова:
«В Москве я слег. Конечно, сильно простудился, но кажется, что я и сам хотел заболеть. Сейчас, когда пишу, все это вспоминая, уже спокоен. А тогда метался в горячке и кричал на весь свет, что всех ненавижу. Алексей Владимирович был в это время в Москве проездом. Он пришел и сидел у меня… не помню сколько, но долго. Я знал, конечно, что, будучи сыном его старого друга, вызываю в нем некое подобие отцовских чувств, но, признаться, все же не ожидал такой заботы.
Родственники мои переполошились. Еще бы –государственный
