оказался отнюдь не триумфальным. В ходе последовавших за этим провалом дебатов, нередко весьма язвительных, некоторые авторы назвали причиной неудачи извращенную веру в то, что экономическая теория – точная наука, которую можно рассматривать и применять в изоляции от общественно-культурной реальности.
Мы не станем возвращаться к этим дебатам, но сопоставим веру в экономические законы, так прочно укоренившуюся в начале посткоммунистических 1990-х годов, с той атмосферой сомнений и разочарования, которая распространялась среди экономистов в начале XX в. Эту атмосферу так описывал Генри Мур в 1914 г.: «В последнюю четверть прошлого века экономисты питали большие надежды относительно способности экономической теории стать “точной наукой”. Передовые теоретики считали, что развитие доктрин полезности и ценности заложило базу экономической науки, основанной на точных понятиях, и на этой основе вскоре можно будет построить крепкую структуру из взаимосвязанных частей, которая своей определенностью и неопровержимостью напоминала бы строгую красоту физико-математических дисциплин. Но эти надежды не сбылись»[152]. Утверждая, что «где-то должна была быть серьезная ошибка», Мур предполагает, что «объяснение можно найти в предубежденной точке зрения, согласно которой экономисты рассматривали возможности науки, а также в радикально неверных методах, которыми они пользовались». Предубеждение и ошибочный метод заключались в необоснованной вере в то, что экономическую теорию можно развивать так же, как математические науки: «Экономическая теория должна была стать “исчислением удовольствий и страданий”, “механикой полезности”, “общественной механикой”, “physique sociale”»[153]. Для неоклассической экономической теории и ее приверженцев это был нелегкий период.
Возражения против неоклассической теории
Возражения в адрес неоклассической революции звучали с разных сторон, но самым язвительным ее критиком была зарождающаяся американская институциональная школа. Неприкрытая враждебность, которую Торстейн Веблен питал к неоклассической экономике, отражена в его сокрушительном обличении понятия экономического человека, написанном в 1898 г.: «Гедонистическая концепция уподобляет человека быстродействующей машине для исчисления ощущений наслаждения и страдания, которая вибрирует как некая однородная глобула стремления к счастью и приходит в движение под воздействием стимулов, оставаясь при этом неизменной. У него нет ни прошлого, ни будущего. Он представлен изолированным субъектом, находящимся в устойчивом равновесии, которое нарушается лишь под ударами внешних сил, перемещающих его то в одном, то в другом направлении»[154].
В то время как Веблен просто отверг неоклассическую теорию без лишних дискуссий, другие ученые подошли к ее опровержению более серьезно. Методологически значимые возражения против «маржиналистской революции» были выдвинуты немецкими экономистами
Moore H.L. Economic Cycles: Their Law and Cause. New York: Macmillan, 1914. P. 84–85. (Курсив мой. – S. H.)
Ibid. P. 85.
Veblen T. Why Is Economies Not an Evolutionary Science? // Quarterly Journal of Economies. 1898. Vol. 12. No. 4. P. 389. Цит. по: Веблен T. Почему экономическая наука не является эволюционной дисциплиной // Истоки. Из опыта изучения экономики как структуры и процесса. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. С. 25.
