и он умер.
Рука Слейта застыла в воздухе.
– Ещё ставки?
Мой голос охрип от напряжения.
Слейт отдернул руку. Глядя мне в глаза, как в самом начале, он очень тихо проворчал:
– Я пас.
С этими словами он вскочил на ноги движением, которое не имело ни начала, ни конца. Не было больше ни слова, ни взгляда. Он просто повернулся и исчез; толпа расступилась, пропуская его, и снова сомкнулась, чтобы его поглотить.
Глава 3
Я никогда не узнаю, почему Слейт сдался и пошел на попятную. Даже в то время я знал, что это было не от страха. Позже, когда я узнал о том, что мне и в голову не могло прийти, что он всегда играл на пределе своих возможностей, то смог предположить, что он принял свое решение с присущим ему хладнокровием. Я переиграл его, его партнер выбыл из игры. Карты для этой раздачи были против него. В то время, как и сейчас, я могу только догадываться, что он взвесил ставки, посчитал их незначительными и сделал соответствующие выводы. Мое отношение к нему, что касается уважения, ничего не значило. Он оказался единственным человеком, с которым я когда-либо сталкивался, в духовном скелете которого не было ни грамма присущей человеку слабости.
Но передо мной на одеяле лежали девятьсот настоящих долларов янки. Все они были моими благодаря моему кольту.
Поднимаясь, чтобы уйти, я почувствовал на своем плече чью-то руку. Напрягшись, я взглянул на нее, обнаружив, что она больше похожа на лапу старого гризли, чем на что-либо принадлежащее человеку. Владелец руки своим обликом это оправдывал.
Ростом он был не больше пяти с половиной футов, а весом, я бы сказал, фунтов двести, но его голос звучал странно мягко, почти по-женски.
– Сынок, я на минуту подумал, что твои ботинки потянут тебя вниз, когда ты захочешь сделать большой прыжок.
– Друг, – согласился я, становясь словоохотливым теперь, когда напряжение спало, – Я никогда в жизни не был так напуган.
– Не удивился бы. – В его мягком голосе послышалась усмешка. – Ты выглядел крутым, как огурчик, и был в два раза зеленее. Есть какие-то мысли о том, против кого ты так взбрыкнул?
Реакция на нервное напряжение во время игры была бурной. Мой пищевод мужественно боролся, пытаясь понять, сможет ли он удержать мой желудок от того, чтобы извергнуть его содержимое. По-видимому, это могло продолжаться довольно долго, прежде чем я смог ответить.
– Нет, никаких. Кажется, его напарник называл его Слейт.
– Да. Это верно. Его зовут Слейтмейер. Джон Слейтмейер. Слейт – для его друзей, которых у него нет. По крайней мере, сейчас нет, когда ты навёл револьвер на его напарника.
Мой новый друг бодро продолжил.
– Однако на нём есть и другое клеймо. Люди там, – он неопределенно махнул рукой в сторону запада, – называют его Арапахо Джек.
Я подумал, что хорошо было бы найти здание, на которое можно было бы опереться. Мои колени внезапно стали словно из желатина, а дверцы, запиравшие желудок, готовы
