полагала. Про любовь она читала в одной книжке, контрабандой привезенной из-за границы и отксерокопированную, за что где-то кого-то уволили. В той книге было много такого, что скорее отталкивало, а не привлекало, но книжка ходила по рукам; она досталась маме по недоразумению – все-таки у нее был хороший вкус. Но некоторые физиологические познания это чтиво давало, и теперь Лиля сравнивала ощущения с теорией. От губ, целующих ее, становился тише строгий внутренний голос, цензор, имеющий много ликов, начиная от слухов (какая-то девушка в подоле ребеночка принесла), изучающих взглядов соседки тети Нюры (Здравствуй, деточка, как дела, совсем большая стала, скоро жениха себе найдешь, или нашла уже?) и заканчивая угрозой не поступить в вуз из-за беременности – страшнее этого ничего нельзя было представить. Но от поцелуев родилось то, что скрепило их лучше, чем общность интересов – голос тела, похожий на песню, которую поют двое. И то, что не было развития внешнего, не значило, что во Вселенной не происходит сближения двух галактик, стремящихся одна к другой. И в их молодых – его сильном, ее пока не очень сильном, но гибком и подвижном организме, казалось Лиле, начинаются перемены, вступают в действие грозные силы. Начиналось движение от него, захватывало ее, уносило прочь. Неподвижные, они на самом деле вращались, и мир вокруг них двигался в их ритме, пока еще хаотичном.
Внизу раздались звуки: мягко хлопнула обитая коричневым дерматином дверь, раздалось покашливание, шорох одежды, стук. Володя кубарем скатился вниз по лестнице, Лиля села, пригладила волосы, прижала руки к горящим щекам. Она старалась успокоить биение сердца и привести в порядок мысли. Никогда больше она не должна допускать столь тесных объятий. Ребятам только и надо этого, а потом они бросают доступных девчонок, или всю оставшуюся жизнь сами же и упрекают, что до свадьбы отдалась. Но она замуж за Володю не собирается, главная цель – институт, во что бы то ни стало нужно поступить.
– Лилька, иди сюда, – позвал Володя снизу. Она спустилась и была представлена Володиному отцу. Это был крупный мужчина с ежиком русых волос и пристальным взглядом. Отец сказал что-то – она не поняла, что именно, но тон был такой, что она прочитала приблизительно следующее: ага, вот мы тебя и поймали, невидимая гостья. А то бегаешь мышкой, заставляешь нас беспокоиться за сына. Как они догадались? А-аа, наверное, по супу. Один столько не съест.
Когда растаял снег, прогулки на лыжах прекратились, их встречи стали реже. Иногда Володя приходил к ней домой вечером, звал гулять, и они до глубокой ночи бродили по окрестностям, где Лиля давно знала все тропинки. Он расспрашивал ее о школе, и она начинала понемногу рассказывать про одноклассников. У них в классе было несколько местных знаменитостей.
– Как так? – удивился Володя. – Давай подробнее.
– Ну, во-первых, у нас учится дочка главного сектанта. Во-вторых, есть поэтесса, и я тоже хочу писать стихи, но боюсь, а она не боится.
– Ты мне про сектантку расскажи, – требовал Володя.
Но
