осмотр у девчонок закончился, зашла пятёрка мальчишек. Через пару человек подошла моя очередь. Я шагнул внутрь и прищурился от яркого света, заполнявшего кабинет через широкое окно напротив входной двери. У мерной линейки стояла незнакомая женщина в белом халате. В нос ударил специфический запах карболки. Солнечные лучи падали на левую стенку кабинета ― перегородку в виде оконного переплёта, застеклённого рифлёным стеклом. Солнечными зайчиками отражались на противоположной стене. Мне приходилось как-то навещать приятеля за перегородкой, в санизоляторе на четыре койки.Вера Павловна, медсестра пионерлагеря ― я знал её по прошлому году, сидела сбоку от стола и осматривала Гоблина. Рядом Фролов ожидал своей очереди. Слева от окна моложавая женщина в белом халате с комсомольским значком на груди измеряла рост Ваньке Решетову. Я дотронулся до узла пионерского галстука и подтолкнул Юрку Крутоярова, чтобы подвинулся. Он уже надевал кеды. К медсестре подошёл Фролов, за ним буду я.
Судя по манипуляциям с Фроловым, процедура медосмотра с прошлого года не изменилась: «Фамилия? Руки подними!», «Голову наклони!» ― проверка на вшей. «Спиной повернись!», «Ко мне повернись, Жалобы есть?» Медсестра, Вера Павловна, сидя за столом, ставит в своём журнале «птичку» и подаёт листок с номером и фамилией. На этом листке её помощница будет записывать рост и вес. После этого, к мерной линейке и на весы. Со мной будет так же: «Фамилия, руки подними!» …
После осмотра я уже стоял в шортах и собирался надеть рубашку, как в кабинет санчасти вошла Наташка Чижикова. Это повергло меня в шок ― чуть не влетел! Она, как я уже знал, числится в лагере методистом по воспитательной работе, но не ожидал увидеть её здесь. Захотелось раствориться сахаром в горячем чае.
– Вот список третьего отряда, ― сказала она Вере Павловне и оглянулась на меня:
– И ты здесь? А почему не с первым отрядом?
– В этот записали, ― буркнул я, надевая рубашку.
– А ты подрос, ― похвалила она. ― Рост какой?
– Сто шестьдесят два.
– И у меня сто шестьдесят два, ― улыбнулась она. ― Мы с тобой одного роста.
– Ну и что, ― к чему-то буркнул я, ― перегоню к концу смены!
Наташка улыбнулась и упрекнула:
– Хвастунишка ты, Лёшка. Я ведь тоже подрасти могу, ― и попросила: ― Не говори в городе, что меня лагере видел, ладно?
– С чего бы я говорил?
Женщина, что стояла у мерной линейки, усмехнулась над Кругловым:
– Так и будем стоять? Ладошки к стене прижми.
Я подмигнул ему, стоявшему с пунцовым лицом, и вышел…
***
На улице, когда я подошёл, Кузнецов бубнил что-то мне на ухо, возмущался:
– К чему этот медосмотр хренов! Вот объясни, зачем его проводить, если мы перед лагерем полностью его проходили? Рост какой у тебя?
– А? ― машинально спросил я, потому что не сразу понял, что ему нужно.
– «Бэ»! ― ответил Кузя, сообразив, что я его не слушаю.
– Тогда
