редко бываю одна, господин Николов, такова участь торговцев.
– Вам не кажется, что это… неблагоразумно? – он изобразил обеспокоенность, поцокав языком, но тут же выдал себя с потрохами: – Быть наедине с молодым господином?
Время шло, но кое-что оставалось неизменным. Приличия все еще чрезвычайно волновали людей. По крайней мере таких, как Илия. Потрепанная колода снова пришла на выручку. Карты в руках Сольвейг наводили ужас на всех богобоязненных господ.
– Разве я нарушаю закон, пуская постояльца? – туз треф – казенный дом, двойка пик – предупреждение о злых языках.
– Пожалуй, нет, а?
Сольвейг сделала шаг вперед, Илия втянул голову в плечи.
– А как вам его товар? – он поспешил сменить тему разговора.
– Даниэль не предлагал мне свой товар.
– Вот как, а? – удивился Илия, не скрывая напыщенной гордости. – Похоже, компания, в которой он служит, – крупная рыба в мире мороженого.
Сольвейг невольно дернула плечами, вспомнив сон. Что-то кольнуло под ребрами острой льдинкой. Давно забытое чувство, эпизод, напрочь стершийся из памяти. На пол упала карта. Пиковый туз – вестник смерти или перерождения. Разговор прервал герр Ханц. Сольвейг была рада ему как никогда.
– Что ж, работа не ждет, а? – Илия вздрогнул и воровато огляделся, когда холодный ветер, проникший в «Фургончик» через открытую дверь, облизал его спину. Он поспешил убраться восвояси, а Сольвейг вернулась к тому, что любила и умела лучше всего – к торговле сладкими грезами.
Даниэль явился под вечер, усталый, но чрезвычайно довольный собой. Когда он зашел в кухню, под плафоном с угрожающим хлопком лопнула лампочка. Сольвейг никак не могла привыкнуть к электричеству, хоть с его появлением хранить мороженое стало гораздо проще. Если бы Илия увидел, как незамужняя девушка ужинает с господином во мраке, ему наверняка сделалось бы дурно. Подумав об этом, Сольвейг усмехнулась и достала из ящика несколько свечей. Даниэль принял ее смешок на свой счет.
– Вечно со мной так, – пожаловался он. – Кажется, это вам стоит опасаться меня, джи.
– Полагаете, лампочка испугалась вас? Бросьте, – Сольвейг махнула рукой. – Ведьма здесь я.
– Ну что вы, разве ведьма пустила бы в свой дом бедного путника?
– Вы не читали сказок? Еще как пустила бы, если бы хотела его съесть.
– Что ж, тогда я прекрасно подойду к этим овощам.
– О, я на это надеюсь.
Огоньки заплясали на кончиках свечей – один, другой, третий. Вскоре вся кухня заискрила живым светом. В полутонах остались лишь силуэты: причудливые тени потянулись от плюющего паром чайника, чугунных сковородок на крючках вдоль стены, фарфоровых чашек из лучшего сервиза и прочей кухонной утвари. Запах осенней страды, свежего урожая и пряных трав щекотал ноздри. В окно робко постучал дождь. Даниэль с аппетитом орудовал ложкой. Его нос дергался,
