послушай, что пишет Ключевский о Петре Первом: «От природы он был силач. Постоянное обращение с топором и молотком еще больше развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету».[21]
– Ребята ходили к прорыву в метро, который случился после… ну, той ночи. Ты был прав и…
– Вот еще, – не дослушал Ярослав и продолжил читать: – «Многолетнее безустанное движение развило в нем подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Торопливость стала его привычкой».
– Сначала подумали: обычная вещь, земельники опять покопались. Наведывались к этой славной компашке.
– С Мединой?
– Без нее.
– Ума хватило. Хвалю… «Его обычная походка, особенно при понятном размере его шага, была такова, что спутник с трудом поспевал за ним вприпрыжку».
– Ярь, – с укором произнес Лёня. – Что ты паясничаешь?
Ярослав шумно захлопнул книгу.
– Нет, это ты мне скажи – что?! – прошипел он.
Рыжий таксеныш, наконец улегшийся неподалеку от двери, снова вскочил и пронзительно залаял.
– Бакс! Чего ты заладил в самом деле?!
Парень перегнулся через подлокотник кресла, глянул на входную дверь. Темноволосый, остролицый и очень бледный. При виде нас он побледнел еще сильнее и порывисто обернулся к стоящему рядом Лёне:
– Почему ты не предупредил, что не один?
Тот пожал плечами:
– Ты мне и слова вставить не давал. Все со своим Ключевским! Ребят, извините, вы не против расположиться пока в столовой?
Леня виновато улыбнулся и указал на арку в простенке.
– Можно не разуваться, – бросил Ярослав вслед.
На этот раз собака не обратила на нас внимания: выполнив обязанности сторожа, щенок свернулся клубком в солнечном пятне на паркете.
В светлом эркере соседней комнаты располагался обеденный стол и застеленные ковриками диванчики. Солнце дробилось в витражных окнах, бросая на стену веселые цветные блики. Прозрачный тюль шевелился от сквозняка. На колченогом серванте стояла переносная электрическая плитка. В кастрюле тихонько шипело, разнося вокруг солоноватый наваристый запах.
Из-за стены донеслись голоса:
– За что ты так с ней? – тихо спросил Лёня. – Ведь не она задание придумывала.
– За такие задания голову надо оторвать! – взревел Ярослав.
Мне показалось, что хрустальные подвески в люстре негромко зазвенели.
Лёня монотонно бубнил за стенкой. Голос Ярослава менялся от злой иронии до показательного недоумения, а иногда и совершенного бешенства. Марго, бродящая вдоль застекленных полок с фарфоровыми статуэтками, вздрогнула и повела плечом, будто сбрасывая что-то неприятное.
– Не надо только вешать лапшу, Лёнь. Я знаю,
Василий Ключевский, «Русская история. Полный курс лекций», лекция LX – «Пётр Великий. Его наружность, привычки. Образ жизни и мыслей. Характер».
