Насколько откровенно он может говорить в присутствии Коллатина? По мере того как Коллатин все больше налегал на вино, становилось все очевиднее, что особой любви к своему родичу-царю он не испытывает. Аристократический уклон его политики, если не ее специфика, напомнил Титу о его надменном друге Гнее Марсии.
– Все эти кутежи царя с плебеями – причем не с лучшими плебеями, а с какими-то поденщиками и бродягами, на мой взгляд, не делают ему чести, – разоткровенничался Коллатин. – Правда, должен признать, что царь не так уж глуп, и если заискивает перед чернью, то при этом старается свести на нет власть сената. Он преследует богатых людей, конфискует их имущество, а вырученные средства пускает на все эти расточительные строительные проекты, дающие работу и хлеб множеству голодранцев. Яркий тому пример – возведение этого чудовищного храма. Самых доблестных и отважных юношей из патрицианских семей он посылает сражаться с соседями, а когда они в боях добывают для Рима новые земли, царь превращает их в колонии, где поселяется безземельный плебс. Лучшие воины Рима проливают кровь ради того, чтобы какой-то оборванец смог получить клочок земли и выращивать на нем репу. Но это бы еще куда ни шло, стань он царем в соответствии с традицией, выборным путем. Говорят, что сенаторам старых времен пришлось становиться на колени и упрашивать Нуму принять корону. Нынешним сенаторам впору молить моего родича Тарквиния не лишать их куска хлеба. Даже мудрый Нума обращался к сенаторам за советом, но не Тарквиний: у него, надо думать, имеется более высокий источник знаний. Всякий раз, когда возникают вопросы из области публичной политики – начинать ли войну с соседями, заделать ли трещину в Большой клоаке, – Тарквиний живо извлекает Сивиллины книги, выбирает наугад стих, громко зачитывает его на Форуме и объявляет, что это явное и прямое доказательство благоволения богов к его затеям. Тарквиний Гордый – вот уж действительно лучше не скажешь! У меня во рту ужасно пересохло. Можно еще вина?
– Может, тебе лучше попить воды, – предложил дед Тита.
– Было бы очень глупо пить воду, когда в этом доме есть такое отменное вино. А, вот и служанка. Ну-ка, живо наполни мне чашу. Превосходно! Это вино на вкус лучше, чем прошлое. Так на чем я остановился? Ах да – на Сивиллиных книгах. Что ж, хотя сделка получилась не совсем такой, как ему бы хотелось, Сивилле мой родич, по крайней мере, заплатил, что вовсе не в его духе. Обычно он просто забирает то, что хочет, даже у членов собственной семьи. Послушайте, что он сделал со своим племянником Брутом. Народ любит Брута. Шепотом поговаривают, что из него вышел бы гораздо лучший царь, чем из его дяди. Он один из немногих людей, которых Тарквиний не осмеливается просто уничтожить, но старается сделать это исподволь, постепенно, отщипывая от его богатства кусок за куском, чтобы довести его до нищенского состояния. Впрочем, Брут сносит все это с поразительным терпением, не позволяя себе сказать о своем дяде дурного слова. И за это мужество, за эту сдержанность
