style="font-size:15px;"> А еще при клубе художником-оформителем работал Игорь Борисов. Был он старше меня лет на восемь, строен, почти красив, но непонятен, – сдержан, немногословен, с какой-то неожиданной реакцией на мои слова, эмоции, – и, влюбившись, всё фотографировал меня, так что, о тех годах у меня сохранилось много фотографий.
(Написано крупно и подчеркнуто)
«Русский чудо-человек»!
«Врага уничтожить – большая заслуга, но друга спасти – высшая честь».
(Моё стихотворение)
Ветер холодный, резкий
В лицо мне бросает снегом,
Срывает одежду, дерзкий,
Морозит и душу и тело.
Иду я ему навстречу.
Приду я к желанной цели!
И злее метели были,
Сломить же меня не сумели.
Нет-нет! Не пойду дорогой,
Которой другие крадутся.
Для них этот ветер – попутный,
Назад им уже не вернуться.
Пусть ветер воет, тоскуя,
Пусть яростней, злее погода,
Но дань свою донесу я —
Искру тепла для народа».
Конечно, идеология Партии во многом была фальшивая, – писали одно, а жизнь была совсем другой, – но юные и наивные души схватывали её призывы «жить только во имя народа и для народа», забывая о себе, вот и эти мои строки были тогда искренни.
Пролетят годы и годы, прежде чем придёт другое понимание подвига: не только борьба и непременное преодоление «метелей» – подвиг и «дань» для народа, а терпеливый, каждодневный труд для себя, а, значит, и для всех.
«Всего на земле 2,5 миллиарда человек. Как нас много!
«Если бы молодость знала, если бы старость могла!»
Были с сестрой в Доме культуры на проводах колхозных ребят на целину. Ораторы со сцены «держали» речи, а прямо перед ними в первом ряду сидели те, кто уезжал: тощие, заморенные и многие – в летней обуви. А ведь еще зима!
(Два моих четверостишия)
Прогнала ветер северный,
Призвала только южный,
Ручьями песнь прощальную
Пропела гимн зиме…
Или:
Мелодию печальную,
Тревожную, прощальную,
Ручьём снегов подтаявших
Слагаешь ты зиме…
(И – в конце странички):
Поэта из меня не выйдет.
Знаю это точно.
Зачем же играю с рифмой,
В которой не смыслю ни…
«Семь меринов, а сама – передом».
«Волк и считанных овец дерёт».
Виктор Гюго. «Отверженные». (Переписано в блокнот.)
«Как и утром, он смотрел на мелькавшие перед ним деревья, соломенные крыши, вспаханные поля, – пейзаж, менявшийся при каждом повороте дороги. Такое созерцание иногда целиком поглощает душу, и почти освобождает ее от необходимости думать.
