момент, когда кажется, что самое время прервать сложные и часто совсем ненужные отношения, особенно ясно понимаешь: друзей не выбирают – они сами находятся. Друг детства – это что-то вроде личного креста: посильно, но иной раз очень тяжело нести.
Виталик был в его жизни будто бы всегда: ровесники, чьи родители общались между собой, взрослели они рядом. При этом близостью с Виталиком, кроме Павла, вряд ли мог похвастаться кто-то ещё. Всегда как будто бы окружённый приятелями, он ни с кем особо не сходился. Окружающие даже немного сторонились его, чувствуя скрытую отчуждённость. Кроме всего прочего, он совершенно не умел проигрывать, с трудом признавая поражения.
За что бы Виталик ни брался, от игры в карты до смешивания коктейлей, он стремился достичь в этом самого высокого уровня со старанием, в котором было что-то натужное. Было ясно, что самому ему это не доставляет никакого удовольствия. Но неумение увлечь кого-то собственными интересами толкало его на то, что он стремился присвоить чужие, а присвоив, обойти всех конкурентов. За это его недолюбливали, и, если бы не Павел, возможно, быть носу Виталика пару раз сломанным. Причём сам Виталик, казалось, совершенно не отдавал себе отчёта, как выглядят со стороны его попытки самоутвердиться.
Природа отнюдь не обделила его: Виталик умел поддержать высокоинтеллектуальную беседу и, кроме того, неплохо рисовал. У него была твёрдая рука, хотя срисовывал он явно лучше, чем придумывал, а его шаржам недоставало как остроумия, так и всё той же наблюдательности, которую хорошему художнику даёт эмпатия.
Виталик явно был холодноват, и Павел, помнивший его совсем мальчишкой, иной раз чувствовал себя некомфортно под его взглядом. Смотрел Виталик как-то исподлобья и почти не моргая, будто пытаясь подавить собеседника. Наташа однажды сказала, что от его взгляда у неё болит голова, особенно когда он не в духе: «Чёрный глаз, ну или как там это называют». Платов, конечно, обернул всё в шутку, но и сам порой ловил себя на том, что после ухода Виталика испытывает облегчение.
Так и не став художником, свою жизнь он всё же связал с искусством, добившись довольно серьёзных успехов в качестве антиквара. Павел даже порой обращался к нему за советом или рекомендацией, хотя и сам довольно хорошо в этом разбирался: было приятно осознавать, что у друга, такого сложного и противоречивого, хорошая репутация среди профессионалов.
Виталик же, всегда трудно сходившийся с людьми, не стеснялся при случае подчёркивать особый статус Платова в своей жизни – тот даже был свидетелем на его свадьбе. Именно поэтому Павел с некоторым стыдом отметил, что при мысли о недоброжелателях ему на ум в первую очередь пришёл именно друг детства, причём абсолютно помимо воли.
Они давно не созванивались, но Платов интуитивно ощущал, что тот о нём помнит прекрасно. И кто знает, не поминает ли лихом.
Глава 4
Поколению Платова довелось увидеть смену сразу нескольких эпох: оттепель,
