даст следствие, – в голосе Павла невольно прорезалось раздражение. Кашин озвучивал разумные и оттого особенно неприятные вещи. – Уже говорил вам, Аркадий Игоревич, что пока не вижу, кто может быть заказчиком. Не скажу, что у меня была возможность сложившуюся ситуацию глубоко обдумать. Но я почти уверен, что это не по бизнесу. Нет, как вы говорите, в этом логики…
– Если не бизнес, значит, личное, – рубанул следователь, не дав Платову завершить мысль. – Скорее всего, этого человека, заказчика, вы хорошо знаете. Допустим, коммерческий мотив отбрасываем – остаётся личный интерес. Так что думайте, Пал Николаевич, вспоминайте. Ищите врага в своём прошлом – уж не знаю, в недавнем или далёком…
На том и закончили. Но не попрощались: как и обещал Кашин, «формальности» заняли пару часов. Платова попросили по возможности не покидать город, хотя и не настаивали на этом: «На ваше усмотрение». Понятно, что закладывается в такую формулировку. Темы «личного в прошлом» больше не касались – это не для протокола.
Измотанный всей этой волокитой, Павел вернулся домой. Свет поставленного на «беззвук» телефона (от многочисленных звонков друзей, знакомых и партнёров, обеспокоенных произошедшим, голова шла кругом, поэтому мобильный был лишён права голоса) больно полоснул по глазам. Но показавшееся на экране лицо со смеющимися глазами наполнило его сердце нежностью. Она всегда тонко чувствовала момент, когда день мог сделать лучше только её голос.
За всю жизнь человек, как правило, встречает очень мало тех, кого может искренне и безоглядно полюбить. Дожив до 60, Платов мог точно сказать, что любил двух женщин. Одну – Наташу – он встретил слишком рано. В полной мере оценить те отношения Павел смог много позже, когда понял, как мало мужчин способны назвать свою женщину ещё и лучшим другом. Наташа как никто умела сгладить острые углы, успокоить, найти простое решение в сложной ситуации – в общем-то, она имела идеальные данные для спутницы дипломата, кем в итоге и стала.
Была и другая любовь. Девушка с обманчиво-сладким именем, напоминавшим о диковинных растениях. Она будоражила его воображение и мысли. Молния, острый нож, роковая страсть – всё это было про ту историю. Которая, к сожалению, закончилась так же, как и с Наташей. Ничем.
Эти две любовные линии, чувства к двум удивительно разным женщинам парадоксально легко уживались в душе Платова. Каждая была по-своему ему дорога, со временем превратившись в эхо молодости.
Последующие многочисленные отношения уже не вызывали подобных эмоций. Будто он уже своё отлюбил. Да и по большому счёту его это устраивало. Может, поэтому все романы Платова прошли, как будто не задев его или задев по касательной.
Личная жизнь никогда не обладала для него какой-то особой ценностью. Говоря себе, что так принято, он несколько раз пытался строить семью, но эти попытки ни к чему хорошему не приводили. В итоге он осознал, что желания его избранниц не совпадали с тем, что он мог им дать.
Павел не умел жить на всём готовом –
