статую обнажённого красавца Давида.
– Да видела уже. Так он же статуя. Не возбуждает.
Если Лика в глубине души и смущалась от сказанного, то умело это скрывала.
– Тогда поезжай в Америку, зайди в мужской стрип-бар. Там точно возбудишься.
– А может, я хочу возбудиться, глядя на тебя?
– Бесстыдница, – Паша обмотал вокруг бёдер простыню и пошёл в душ.
Намыливая шампунем голову, он услышал, как открылась дверь в ванную, и сквозь застилающую глаза пену увидел беззастенчиво рассматривающую его Лику.
– Понравилось?
– Очень, – Лика повернулась к выходу и бросила через плечо: – А Давид бы тебе позавидовал.
Когда Паша, закутавшись в полотенце, вышел из ванной, Лики в комнате уже не было. Он быстро надел чистую майку, натянул джинсы и босиком прошлёпал в гостиную.
Лика, сидя в кресле-качалке Платова-старшего, делала вид, что с интересом читает «Вестник медицины» трёхлетней давности. Паша потянулся и как бы невзначай спросил:
– А где можно позавтракать в такое время?
– Завтрак в кухне на столе. Тоня уже час как принесла. Да и холодильник тебе забила: папа распорядился.
С этими словами она снова уткнулась в журнал, давая понять, что завтракать не планирует. Платов был ей за это благодарен: он по-прежнему не знал, как правильно отвечать на решительные действия девушки, которую помнил ещё ребёнком и которая изо всех сил пыталась доказать ему, что стала взрослой.
Едва Паша закончил завтракать, сделал глоток кофе и затянулся первой, самой сладкой затяжкой, как Лика снова напомнила о себе, появившись в дверях кухни. Опёршись о косяк, она без лишних пауз, будто продолжая прерванный разговор, объявила:
– …А дела у нас с тобой сегодня такие: папа разрешил мне поехать с тобой на ночную рыбалку. В Озерки. Так что надо собираться.
Паша поперхнулся кофе и, ошарашенно посмотрев на Лику, спросил:
– А Гарик понимает, чем может закончиться эта рыбалка?
– Не знаю, не спрашивала, – Лика повела плечом, будто этот вопрос слабо её интересовал. – Главное, что я понимаю. Хочу расстаться с девственностью не на твоём старом диване, а в красивом месте…
– Есть одна проблема, – Платов хмыкнул.
– Какая? – Лика скрестила руки на груди, словно защищаясь. Шёлковая майка, матово отблёскивая, отчётливо обрисовывала контуры её тела.
Паша сглотнул и всё-таки сказал, чувствуя, как неубедительно звучит его голос:
– Ты забыла спросить, хочу ли я лишать тебя девственности…
На мгновение огонёк безудержной дерзости в глазах Лики погас. Страх? Неуверенность? Или перегруппировка внутренних сил для новой атаки? Похоже, всё разом.
– Брось. Я тобой сегодня налюбовалась. Полюбуйся и ты, – потянув руки вверх, Лика одним движением сбросила с себя майку, обнажая молочно-белую грудь на фоне загорелой кожи. А затем, потянула за молнию на шортах: Павел готов был поклясться,
