застолья постепенно наливается бордовым, иногда покрываясь сеткой мелких сосудов. При этом пьют они крепко, отдавая предпочтение водке или даже самогону, лишь изредка снисходя до чего-то более тонкого. С возрастом такие, как правило, тяжелеют и приобретают грузность в движениях, хотя при случае могут удивлять прытью… Платова при взгляде на Артёма всякий раз поражало это несоответствие: вроде бы человек искусства, а так посмотришь – пропойца-колхозник. Как говорится, внешность обманчива…
Если Платов приехал в загородный клуб на встречу с Виталиком, то по какому случаю здесь болтался Артём, можно было только гадать. Впрочем, разъяснилось всё быстро: не прошло и нескольких минут, как старый киевский товарищ пригласил Павла присоединиться к тусовке, от которой сам ненадолго оторвался. Платова это не удивило: Артём принадлежал к числу тех, кто карнавалит везде, не особо нуждаясь в отдельных приглашениях и прочих формальностях. Узнав, что скоро приедет Виталик – с ним, как знал Павел, Артём поддерживал какие-то свои отношения, – он первым делом спросил:
– Так вы поиграть? А во что – преферанс?
– Да нет, в деберц.
– Если что, Паш, я тебе в долю упаду.
Это было вполне в духе Артёма: Павел, даже напрягшись, не смог бы вспомнить ситуацию, где тот сел бы за игорный стол, ставя на кон свои кровные. Чаще Артём либо в самом деле «падал в долю» кому-то, выставляясь эдаким живым талисманом на удачу, либо долго расписывал каждому своё желание поиграть, сетуя на невозможность это сделать ввиду внезапно наступившей (как всегда) материальной несостоятельности. Причём и в лучшие моменты до самой игры у Артёма так и не дойдёт, и примиряться он с этим будет в три этапа. Сначала озабоченно похлопает себя по пиджаку, сокрушаясь, что забыл наличку. Затем попросит в долг у кого-то, кто ещё готов верить в его способность вернуть деньги. А затем возможны варианты: либо останется смотреть за чужими партиями, либо уедет. Оно и к лучшему: Платов знал таких людей и понимал, что они почти никогда не выигрывают…
– А что это ты в долю Паше решил упасть, а не ко мне? Хотя… Он у нас везунчик, – Виталик вошёл на веранду, саркастически улыбаясь.
Обнялись. Оглянувшись на квёлого официанта, Виталик сделал знак, чтобы принесли коньяка и на третьего. Пока он закуривал, Павел Николаевич поймал себя на мысли, что своих ровесников мы видим всегда молодыми, но приходится признавать, что возраст мало кого украшает.
Тем интереснее было то, что Виталик с годами приобрёл если не лоск, то внешнее благородство. Тонкий и высокий, он хотя и высох как чернослив, отчего всю его кожу расчертили мелкие линии, но сумел сохранить прежнюю фигуру и осанку. Даже глаза выцвели до красивого голубого оттенка. Только взгляд за тонкой оправой очков оставался прежним – тяжёлым и саркастичным. И бликующие стёкла это никак не исправляли.
– Что нового, Виталь? Как жизнь, как домашние?.. – Павел подождал, пока Виталик затянется, и тоже достал сигареты.
– Да
